Читать «Гуманитарная помощь» онлайн
Лев Куклин
Приятного чтения!
Лев Куклин
ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ
Вместо эпиграфа
После этого даль фиолетова,
После этого звонче трава.
После этого...
Мне после этого
Жутко хочется на острова.
Чтобы смело бродить без исподнего,
Чтоб роса омывала лобок,
Чтобы искорки гнева Господнего
Ощущала я пальцами ног.
Чтобы встретить его, неодетого,
С дерзким взглядом, подобным лучу.
После этого...
Всё – после этого!
Фиолетовой дали хочу...
Анатолий Аврутин
РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Чёрные, лоснящиеся и упитанные грачи кричали гортанно на старых берёзах, вдруг по какому-то тайному сигналу одновременно срываясь со своих гнездовий и совершали круговые тренировочные полёты вместе с подросшим молодняком над крышами нашего Ельнинска и опустевшими пригородными полями.
Осень...
Уф! Наконец-то... Школьные занятия кончились, – по коридорам и дряхлым скрипучим лестницам и переходам на второй этаж прокатился гулкий медный голос... Нет, нет – не школьного звонка: для звуковых сигналов тётя Настя, гардеробщица и уборщица в едином лице, бывшая в прошлом церковной «свечницей», употребляла необычную реликвию – самый малый из колоколов со звонницы нашей Рождественской церкви, разорённой в смутные годы...
Этот бронзовый подголосок обладал удивительно звонким и чистым «серебряным» звуком, слышным далеко за бревенчатыми стенами школьного здания и вполне оправдывал свой девиз, выведенный затейливой славянской вязью по его ободу: «Благовествуй людям радость велию!»
Он и благовествовал.
Младшеклассники, словно вспугнутые с лошадиного овса воробьи так и кинулись врассыпную, держа в одной руке сумку с книжками, а другую – на ходу втискивая в рукав куцых пальтишек. Мои сотоварищи-восьмиклассники более сдержанно и солидно, но тем не менее достаточно споро исчезали в проулках и заогородах.
Я не торопился, ибо на одном из перемен Таня с «хлебной» фамилией Ржаницына успела тайком шепнуть: «Приходи после уроков на наше место!»
С совершенно независимым видом, словно бы прогуливаясь, но тем не менее – зорко зыркая по сторонам в поисках непрошенных свидетелей, я направился к нашему привычному месту на задворках красно-кирпичного двухэтажного особнячка, когда-то принадлежавшему рыботорговцу Осипову. Этот секретный закоулок густо зарос кустами жёлтой акации с тёмными созревшими стручками, сплошь усеявшими ветви. Из них мы в детстве изготовляли звонко верещавшие свистульки.
Татьяна и Наина выскочили на меня из кустов одновременно с двух сторон. Подчёркиваю – не Нина, а именно – Наина, как её окрестила мать, выбравшая ей это не часто встречающееся имя, видимо, по памятной сказке Пушкина. Впрочем, в школьном обиходе её привычно звали Нанькой...
Нам было по дороге на дальний край нашего городка, но этот факт совместного пути никак нельзя было афишировать перед необъективным и часто гримасничающим лицом нашей школьной общественности!
Наина сворачивала на Октябрьскую улицу, бывшую Архиерейскую, а мы с Татьяной шли немного дальше – к перекрёстку Прибрежной и Новой.
Ах, Татьяна, Таня, Танька, Танечка, наконец для меня – Танюра! Мы жили с ней в соседних домах и наши огороды соприкасались. Мы с ней вместе росли, дрались, ссорились и мирились, играли в прятки и «казаков-разбойников», и я воспринимал её как неотъемлемую часть своей повседневной жизни, в крайнем случае – как сестру, до тех пор пока...
