Читать «Ольга Берггольц» онлайн - страница 4

Что может враг? Разрушить и убить.

И только-то?

А я могу любить,

а мне не счесть души моей богатства,

а я затем хочу и буду жить,

чтоб всю ее,

как дань людскому братству,

на жертвенник всемирный положить.

У Ольги Берггольц был великий дар любви, и приведенная цитата лучше, чем я сумел бы это сделать, объясняет, какое широкое содержание она вкладывала в слово "любовь". Ей было свойственно самозабвенно отдаваться любовному чувству, но я сознательно не буду касаться того немногого, что мне известно об ее интимной жизни, все, что она могла и хотела сделать достоянием других людей, нашло выражение в ее лирических стихах. Любовь была для Ольги понятием гораздо более всеобъемлющим, чем любовная страсть. Она любила детей и страдала от того, что из-за перенесенной травмы материнство было для нее недоступно. Любила друзей, не просто приятельствовала, а любила - требовательно и самоотверженно. Даря друзьям свои книги, чаще всего писала на титуле: "с любовью" - и это не было пустой фразой, она говорила другу "я тебя люблю" с целомудрием четырехлетней девочки и при случае доказывала это делом. Она любила Анну Андреевну Ахматову и бросалась к ней на помощь в самые критические моменты ее жизни; любила Александра Александровича Фадеева, узнав об его смерти, выскочила из дому в одном платье, без билета приехала "стрелой" на похороны, обратно ее привезли простуженную, закутанную в шубу Софьи Касьяновны Вишневецкой, тоже друга блокадных лет. Она любила свой город, свою страну, и это была не абстрактная любовь, позволяющая оставаться равнодушной к частным судьбам. Обостренная способность к сопереживанию - один из самых пленительных секретов ее творчества, яркое доказательство тому - изумительные стихотворные беседы с сестрой, с соседкой по дому. Не знаю, существовала ли на самом деле соседка по имени Дарья Власьевна или это дань стихотворному размеру, но женщины Ленинграда были для Ольги не безликой массой, а именно соседками, чьи заботы и горести она знала как свои. Эту способность к сопереживанию я особенно оценил во время нашего эпизодического сотрудничества. Зимой 1943 года мне была дана возможность написать пьесу для театра Балтийского флота. В непривычно краткий срок пьеса была готова, не хватало только песни. В этом жанре Ольга никогда, или почти никогда, не работала, на флоте были свои поэты-песенники, и все-таки я обратился к Ольге.