Читать «Судный день ("Иом-Кипур")» онлайн - страница 3

- Янкель! Эй, Янкель! Дома ты, или, может, тебя нету?

- Нету, не видите, что ли? - отвечал наймит из-за прилавка.

- А где?

- Где - в городе, вот где,- отвечал наймит.- Вы разве не знаете, какой у них день?

- Какой?

- Иом-Кипур!

"Вот объяснил, так объяснил!" - подумал про себя мельник. А надо вам сказать, наймит этот человек был письменный и гордый. Любил задирать нос кверху, а особливо перед мельником. На клиросе читал, пожалуй, не хуже мельника, только что голос имел с трещиной и забирал в нос. Поэтому в "Часослове" еще мог с Филиппом Гладким тягаться, а уж в "Апостоле" никаким способом. Зато в чем другом ни за что, бывало, не уступит. Мельник скажет одно слово, а он ему навстречу другое. Мельник скажет иной раз: "не знаю", а наймит тотчас: "а я так знаю". Неприятный человек... Вот и теперь загнул такое слово, что мельник даже под шапкою ногтями заскреб, а он радуется.

- Да вы, может, и теперь не догадались, какой это день?

- А что мне и знать всякий жидовский праздник! - ответил мельник с досадой.- Разве я у них служу или что?

- Всякий? То-то вот и есть, что не всякий! Сегодня у них такой праздник, что только раз в год и случается. Да еще я вам скажу: такого другого праздника на всем свете ни у одного народа не бывает.

- Ну, вы скажете!

- Про Хапуна, я думаю, и вы слыхали.

- А?

Мельник только свистнул,- как же это он в самом деле не догадался? - и заглянул в окно жидовской хаты. Там, на полу, были разостланы сено и трава, в двойных и тройных светильниках горели тонкие сальные свечки-мока'нки и слышалось жужжание как будто от нескольких здоровенных, в рост человека, пчел. То молодая, недавно взятая еще Янкелем, вторая жена и несколько жиденят, закрыв глаза и чмокая губами, жужжали какие-то молитвы, в которых слова схватить было невозможно. Однакоже было что-то такое в этом молении удивительное: казалось, кто-то другой сидит внутри жидов, сидит и плачет, и причитает, вспоминает и просит. А кого и о чем? - кто их знает! Только как будто бы уже не о шинке и не о деньгах...

У мельника стало от той жидовской молитвы что-то сумно на душе,-и жутко, и жалко. Он переглянулся с наймитом, которому тоже слышно было жужжание из-за корчемной двери, и сказал:

- Молятся!.. Так, говоришь, Янкель поехал в город?

- Поехал.

- И что ему за охота? Ну, как его-то как раз Хапун и цапнет?

- То-то и оно! - ответил наймит.- Кабы так на меня. то даром, что я воевал со всяким басурманским народом и имею медаль,- а ни за какие бы, кажется, карбованцы не поехал. Сидел бы себе в хате,- небось, из хаты не выхватит.

- А почему? Если уж кого схватить, то схватит и в хате. Почему в хате нельзя?

- Почему?.. Если вам нужно выбрать шапку или хотя рукавицы, вы куда за ними пойдете?

- Да никуда, как в лавку.

- А почему в лавку?

- Потому что в лавке шапок видимо-невидимо.

- Вот то-то и оно. Посмотрели бы вы теперь в синагоге: там тоже жидов видимо-невидимо! Толкутся, плачут, кричат так, что по всему городу слышно, от заставы и до заставы. А где толкун мошкары толчется, туда, известно, и птица летит. Дурак бы был и Хапун, если бы стал вместо того по лесам да по селам рыскать и высматривать. Ему только один день в год и дается, а он бы его так весь и пролетал понапрасну. Еще в которой деревне есть жид, а в которой, может, и не найдется.