Читать «Былинка в поле» онлайн - страница 126

артели. В соседнее село Голубовку прислали рабочего-тысячника. И нам бы кого стороннего - ни кума, ни свата, ни брата родного. Для такого все ровня, пока не снюхается с кем-нибудь.

- Может, Фиену? Вдоза бойкая, - как бы отдыхая, перешли на шутку.

- Не жизнь будет, а сплошная гулянка, широкая:

масленица круглый год.

- Обоих Таратошкияых уважить: свою скотину иззздем, у других наворуем.

- Егор бы Чубаров добротой подошел, да ведь придется избы заменить кибитками, и айда кочевать по степям и по долинам.

- Походный колхоз на колесах. Цыган бы пиманить с бубенцами.

- Маните вы мужика в райскую жизнь, а вот сам директор берись за гуж. Что тебе со стороны не хвалить?

Катаешься на рысаках, сани ковровые, лохматой полостью ноги укрыты, тулуп непродуваемый на плечах, - сказал Лежачий. - Тимку Цевнева, видишь, нельзя - молод и учиться охота. А нашим детям вредно, что ли, ученье?

- Давайте, братцы, Степана Лежачего, - порядочек будет при нем, как в Москве - спать до обеда.

Конец шуткам положил Егор Чубаров, назвал Отчева.

Но Отчев наотрез отказался:

- Кто победнее нужен, я же середняк и даже во сне видел себя кулаком.

Незаметно, мягко управляя шутками и серьезными разговорами, подвел Колосков опять к тому же Автоному Чубарову. Но ставить председателем настоял Отчева, а Автоному поручить полеводство. И, закруглив собрание, сказал, что совхоз поможет трактором. Но сами себя тащите за уши из бедности.

3

- Ну что ж, Люся, извиняюсь, пойду отца твоего выселять, - сказал Захар, усмешкой кося рот. - Вот она и есть - революция, наш последний и решительный бой.

Лицо Люси опалило краской, только ямочки на щеках белели увядающе. Пошла и она вместе с мужем.

На Каганцевом углу поджидал Острецовых Тимка Цевнев.

- Проститься с родными надо бы раньше, - сказал он тихо. - Зачем при людях травить раны?

- Она не прощанку задумала, хочет показаться сильнее жалости, - боевито сказал Острецов, с вызовом взглянув на жену.

- Ничего я не хочу, просто исполняю свой долг, да и люди не будут попрекать, мол, чужие гнезды разоряла, свое стороной обошла. Ну, проворнее, что ли, шагайте.

Люся вырвалась вперед, вывертывая каблуками бурок отсыревший снег. Подол короткой шубейки ластился к ее упругим голеням, покачивались бедра в спором шаге. Голова в пуховой шали откинута навстречу взмывающему от сугробов ветру.

- Не надо бы ей, - сказал Тимка Цевнез, придержав за рукав Острецова. По больному месту два раза не бьют.

- Ничего ты не понимаешь, Тимпга, ей вот как необходимо отрезать себя от родителей... Тут уж останавливать человека нельзя, в ударе он...

От шатрового дома Тютюева грузным шагом вышел наперерез Семен Алтухов.

- Горячкиных я отправил в сельсовет, а с Тютюевым не получается у Степана Лежачего: оба они, Тютюй и Степка, вдрызг пьяные... запеснячивают.

Навстречу родимая мать... - доносились голоса из дома Тютюева.

- Я им попью! - вскипел Острецов. - Тимка, закругляй с Ермолаем Данилычем... Я этому активисту липовому! Пошли, Семен!

А брат твой давно уж в Сибири,

Давно кандалами гремит...

Из трубы дома Ермолая валил плотный дым, хотя по времени все жители уже протопили печки. Не пищей, как обычно, пахнул тот дым, а краской горелой, выдержанным деревом. Крылечко подметала сама Прасковья Илларионовна. Подняла налившееся кровью лицо, огнем полыхнули узко сведенные заплаканные глаза.