Читать «Былинка в поле» онлайн - страница 121

Беря щепотку махорки из кисета Отчева, Острецов упрекнул его:

- Зятя своего Автонома пожалел? Это жэ палач, а нэ человек. А что он культурное хозяйство вел, гак от этого больше вреда, чем пользы. Вместе со всеми он должен загреметь в степи Казахстана!

Автоном вскинул голову, и осторожно следивший за ним Семен Алтухов, кажется, впервые заметил, что черная голова эта вызывающе горделиво и круто подымалась из широких плеч.

- За что меня? Я не кулак, не поп, в белых не служил, - прохрипел, как в удавке, Автоном.

- Успокойся, Захар же к примеру сказал, - Семен Алтухов потянул за руку Автонома. - Помалкивай.

Но тут поднялся Тимка Цевнев. Презрительно улыбаясь стянутыми шрамом губами, глядя в лицо Автонома с жесточайшей беспощадностью подростка, сказал:

- Марьку обезголосил. Не нравится - расходись, а зачем же тиранить? Годика на два не мешало бы выселить...

- Эх ты, зубило, а еще товарищ...

- Не серчай, для Тимки сейчас каждая баба святым ангелом кажется. Они жалуются на жизнь, а возьмись нас угонять, они подол в зубы - и айда за нами.

- За жену можно судить и без раскулачивания, если подаст заявление, сказал Семен Алтухов. - Я говорил с ней. Никого она не впннт...

- Вот если бы правдой оказался слушок насчет его покушения на товарища Острецова... - мечтательно сказал Лежачий.

- Ну, а если бы я побил Острецова? - с глухим вызовом огрызнулся Автоном. - Совсем не за то, что в Совете работает. За одну сироту. Ее родной дедушка по своему слабосилию спустил обман, не скосорылил... Посторонние поучили пенкоснимателя. Мужчины настоящие не перевелись. Меня вы не подведете под кулака - чужим трудом не пользовался. В бога не верю.

- Вся Хлебовка пестовала твоего племенного бугая.

Как же не пользовался чужим трудом? Мало перетаскали масла твоей матушке за производителя?

Автоном вспомнил, как ухаживал за новорожденным, немощно распластанным бычком, дул в его уже холодевшие ноздри, а когда тот мыкнул, целовал глаза. Как-то по недогляду вертихвостки Фиены объелся Пятнаш сочным клевером, раздуло живот, и Автоном поставил клизму, а когда понесло из бычка, Автоном смеялся радостно, гладил прорезавшиеся рожки. Долго держал пестрого Пятнаша в строгой нравственности и возликовал, когда обгулял бык первую корову. Будто сродниками, гордился Антоном запестревшими в сельском стаде телятами, вылитыми л Пятнаша, с подгрудниками чуть не до земли, с царской строгой важностью во взгляде... А теперь все припоминают Автоному: тому отказал, у того корова сломалась...

- Бугая не тронем, тебя перевоспитываться вышлем.

Хватит, отгляделся ты свысока на нашего брата.

- Ну, если меня отлучите, многих придется изгонять.

Я не смирюсь, дойду до самого товарища Сталина.

- Не равняй себя с другими! Брат Влас твой в белых служил! - как палку под ноги, подкинул ему Острецов.

Заспотыкался Антоном, многих повергая в странное недоумение, и особенно своего друга Семена Алтухова:

- Ну, служил, ну и что? В белых? А... погиб в красных, а? Ты же сам читал известие о его смерти, Захар Осипович. Или это филькина грамота? Я за брата не ответчик! - Автоном не обращал внимания на то, что Семен Алтухов дергал его за руку: "Уймись, слушай других!" - А если я думой извелся о судьбе крестьянина? Горько мне, что не умеем жить ни по-старому, ни по-новому. Ломать можем и любим, а строить нет навыка. С наших хозяйств единоличных возьмет государство хлеба, как сала со свиного хвоста. Земля уважит крупное хозяйство, машины Из ста изб дворца, а из ста лодок корабля не построишь.