Читать «Россия - Век XX (Книга 1, Часть 2)» онлайн - страница 126

Тут же Троцкий сослался и на Бабеля, "талантливейшего, - по его определению, - из наших молодых писателей", в изобилующей гротескными деталями "Конармии" которого одна из героинь говорит "красным" казакам: "Вы за Расею не думаете, вы жидов Ленина и Троцкого спасаете". И казак отвечает: "...за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын Тамбовского губернатора и вступился, хотя и другого звания, за трудящийся класс".

Все подобные "расчеты" Троцкого объяснялись весьма существенным мотивом: Лев Давидович, в отличие от большинства своих находившихся у власти соплеменников, хорошо понимал, что Россию нельзя - по крайней мере, в ближайшем будущем - полностью "денационализировать". Об этом, между прочим, подробно говорится в уже упомянутом трактате видного сиониста М. С. Агурского "Идеология национал-большевизма". Здесь констатируется, что с первых же послереволюционных лет "на большевистскую партию оказывалось массивное давление господствующей (то есть - русской. - В.К.) национальной среды. Оно чувствовалось внутри партии и вне ее, внутри страны и за ее пределами... Оно ощущалось во всех областях жизни: политической, экономической, культурной... Сопротивление этому всеохватывающему давлению грозило потерей власти... нужно было в первую очередь найти компромисс с русской национальной средой... надо было, не идя на существенные уступки, создать видимость того, что режим удовлетворяет исконным национальным интересам русских"188.

В этом рассуждении может вызвать недоумение или даже негодование словосочетание "национальная среда", обозначающее почти стомиллионный русский народ. Но М. С. Агурский в данном случае все же прав: для того же Троцкого русский народ был именно и только "средой" его деятельности; прав Агурский и утверждая, что в первые послереволюционные годы "теоретиком красного патриотизма и едва ли не его вождем оказывается Лев Троцкий" (с. 144), - что явствует уже хотя бы из его речи "Национальное в Ленине".

Правда, Агурский не говорит с должной ясностью, что Троцкий действовал в этом направлении только ради "политического расчета", но все же достаточно определенно разграничивает две принципиально различные вещи: создание "видимости" национальных устремлении власти (что и делал Троцкий) и, с другой стороны, неизбежный подспудный процесс действительной "национализации" власти. Он пишет, например: "Давление национальной среды, сам тот факт, что революция произошла именно в России, не мог не оказать сильнейшего влияния на большевистскую партию, как бы она ни декларировала свой интернационализм... Это было результатом органического процесса (с. 140).

И вот поистине замечательное "саморазоблачение" Троцкого. Если в 1922 году он провозглашал на страницах "Правды" (5 октября): "Большевизм национальное монархической и иной эмиграции. Буденный национальное Врангеля..."189 и т.п., то в 1928 году, уже отстраненный от власти, он гневно обличает: "В целом ряде своих выступлений, сперва против "троцкизма", затем против Зиновьева и Каменева, Сталин бил в одну точку: против старых революционных эмигрантов (разумеется, не "монархических". В.К.). Эмигранты-это люди беспочвенные, у которых на уме только международная революция, а теперь нужны руководители, способные осуществлять социализм в одной стране. Борьба против эмиграции... входит неразрывной частью в сталинскую идеологию национал-социализма... После каждой революции реакция начиналась с борьбы против эмигрантов, против чужаков и против инородцев..."190 (обратим внимание: перед нами осознание своего рода "закона": в "каждой революции" большую роль играют "чужаки", с которыми впоследствии ведется "борьба").