Читать «Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)» онлайн - страница 261

...Вот тот мир, где жили мы с тобою,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

В стихотворении 1839 года "Весна" поэт провозглашал как необходимость: "хотя на миг" быть причастным "жизни божеско-всемирной", жизни, образы которой переполняли тогда его стихи. В позднем творчестве поэта почти нет образов открыто космического плана; но, если внимательно вглядеться в их смысл, станет ясно, что их героиня (а вместе с ней, конечно, и сам лирический герой) не "на миг", а на всю жизнь причастна всеобщему бытию мира.

Это глубокое преобразование в поэтическом содержании даже не так легко понять. В ранней поэзии Тютчева человек может предстать "как бог", "как небожитель", хотя бы и "на миг". В поздней же тютчевской поэзии люди, способные на истинный "подвиг", оказываются глубоко причастными всемирному бытию именно как люди, в своей собственной сущности.

И нет сомнения, что "подвиг" своей возлюбленной поэт пережил именно как мировое событие. Этому не помешала ни многообразная житейская проза, терзавшая его любовь, ни охлаждающая сила времени; через четырнадцать лет все было так же накалено, как в начале. 15 июля 1865 года Тютчев написал:

Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло

С того блаженно-рокового дня,

Как душу всю свою она вдохнула,

Как всю себя перелила в меня.

Этот "блаженно-роковой день" был жив всегда - все долгие годы, хотя целая цепь трудных и даже тягостных обстоятельств омрачала и коверкала жизнь и души любящих, особенно Елены Александровны.

Как уже говорилось, в 1850 году она жила у своей тетки Анны Дмитриевны, инспектрисы Смольного института благородных девиц, который тщательно оберегал свою репутацию. Тайные свидания Елены Денисьевой с поэтом обнаружились уже в марте 1851 года, и Анна Дмитриевна была тут же удалена из института. Отец Елены, служивший исправником в Пензенской губернии, как раз в марте приехал в Петербург. В гневе он отрекся от дочери и запретил родственникам встречаться с нею.

Но тетка, воспитывавшая Елену еще с детских лет, когда она осталась без матери, любила ее как собственную дочь (Елена до конца своих дней звала тетку мамой). Получив "отставку" в Смольном, Анна Дмитриевна поселилась с племянницей на частной квартире.

Анна Дмитриевна Денисьева - женщина насквозь "светская" - с большим почтением относилась к Тютчеву, который все-таки был камергер, имевший определенный вес при дворе; позднее, когда поэт обрел дружбу с новым министром иностранных дел А. М. Горчаковым, Анна Дмитриевна питала к нему даже своего рода подобострастие. Поэтому, в частности, она ничем не препятствовала любви своей племянницы.

Достаточно шумный скандал нанес Елене Денисьевой, несмотря на всю ее безоглядность в любви, страшный удар. Очевидно, тогда же, в марте 1851 года, Тютчев написал:

Толпа вошла, толпа вломилась

В святилище души твоей,

И ты невольно устыдилась

И тайн и жертв, доступных ей...

С еще более острым драматизмом говорится об этом в стихотворении того же времени "О, как убийственно мы любим...", где в сущности, предстает образ убитой, погубленной любви:

И что ж от долгого мученья,