Читать «Как пишут стихи» онлайн - страница 15

То робостью, / то ревностью томим;

Я вас любил / так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог / любимой быть другим.

Итак, стихи Пушкина предельно стройны и организованны с ритмической точки зрения. Конечно, само по себе это еще не является свидетельством искусности поэта. Чудо искусности обнаруживается в том, что при всей стихотворной упорядоченности и организации речь поэта совершенно естественна. Попробуйте хоть что-нибудь изменить в его речи: порядок слов, интонацию, синтаксический оборот, форму глагола или существительного - и окажется, что при этом не только нарушится ритм, но и сама речь станет менее естественной, обретет какую-то нарочитость, неоправданную усложненность.

Это действительно чудо искусности: Пушкин, казалось бы, просто говорит, просто ведет речь о чем-то и в то же время эта речь оказывается стройными и гармоническими стихами...

Вспомним слова героя повести Пушкина "Египетские ночи": "...Талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит сокрытого Юпитера и выводит его на свет, резцом и молотом, раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооруженная четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами?.."

В одном из писем Пушкин рассказывает: "...Тут посетили меня рифмы, я думал стихами..."

Думать и говорить как бы прямо и непосредственно стихами - это и есть высшая искусность поэта. Если пристально вглядеться, вчувствоваться в это размеренное движение:

Я вас любил: любовь еще, быть может...

в конце концов, рождается впечатление настоящего волшебства: русская речь как бы сама, естественно, непроизвольно, без усилий вылилась в строгую и музыкальную ритмическую форму! Но на самом-то деле это совершило несравненное искусство Пушкина.

Восхищаясь этим искусством, Лев Толстой говорил: "У Пушкина не чувствуешь стиха; несмотря на то, что у него рифма и размер, чувствуешь, что иначе нельзя сказать". В слабых же стихах чувствуешь, "что то же самое можно сказать на тысячу различных ладов"12.

И в самом деле: точнее, естественней и короче, чем сказал Пушкин, не скажешь. Но странно заблуждается Н. Коржавин, полагая, что здесь нет никакой формальной искусности, никакой "техники". Нужно обладать удивительной искусностью, чтобы создать такое стихотворение.

Вернемся на путь сравнения, предложенного Н. Коржавиным, - обратимся к стихам А. Вознесенского. Ну, хотя бы вот к этим достаточно популярным строкам:

Я - Гойя!

Глазницы воронок мне выклевал ворог,

слетая на поле нагое.

Я - горе.

Я - голос.

Войны, городов головни

на снегу сорок первого года...

и т. д.

Или:

За окном кариатиды,

А в квартирах - каблуки...

Балок

крылья

реактивные

Прошибают потолки!

и т. д.

Или:

Туманный пригород, как турман.

Как поплавки, милиционеры.

Туман.

Который век? Которой эры?

Все - по частям, подобно бреду.

Людей как будто развинтили...

Бреду.

Верней - барахтаюсь в ватине...

и т.д.

Или:

Как пулеметы, телефоны

Меня косили наповал.

И, точно тенор - анемоны,

Я анонимки получал...

и т.д.

В этих крепко сделанных строках "мастерства", казалось бы, хоть отбавляй. Сложно завинченные ритмы, диковинные сравнения и ассоциации, изощреннейший фонетический строй. Более всего, пожалуй, бросается в глаза именно последнее - звуковые повторы, обильное нагнетание своего рода внутренних рифм. На два десятка процитированных строчек приходится не двадцать (как чаще всего бывает в рифменном стихе), а более трех десятков созвучных слов различного типа: Гойя - нагое - горе - голос; городов года; воронок - ворог; войны - головни; кариатиды - квартирах - крылья реактивные; каблуки - потолки; туманный - турман - туман; милиционеры эры, бреду - бреду, развинтили - ватине, пулеметы - телефоны - анемоны, а также: анемоны - анонимки; получал - наповал и т. д.