Читать «Озерки» онлайн

Кнорре Федор

Озерки

Федор Федорович Кнорре

Озерки

По вечерам под ресторанами

Горячий воздух дик и глух,

И правит окриками пьяными

Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,

Над скукой загородных дач,

Чуть золотится крендель булочной,

И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди капав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины,

И раздается женский визг,

А в небе, ко всему приученный,

Бессмысленно кривится диск...

А.Блок. 1906. Озерки.

В самый день своего возвращения в Петербург Верочка, провинциальная вторая инженю, вечером уже сидела в дешевых местах партера императорского Александринского театра и смотрела со смешанным чувством зависти и насмешки на артистов, на пышную сцену и роскошные декорации, так непохожие на бедный Новочеркасский театр, где она только что окончила первый сезон в своей жизни и не получила приглашения остаться на следующий.

На сцене в свете луны возвышалась увитая диким виноградом башня, за которой громоздились горы со снеговыми вершинами и каменистыми уступами, скалами, ущельями и падающими с крутизны горными потоками.

- Что вам нужно, граф? - трагически отпрянув, воскликнула актриса и дрожащей рукой оперлась о дикий камень, чтоб устоять на ногах.

- Двух-трех минут с вами наедине! - тяжело дыша, сказал граф и сделал такое движение, будто ему воротничок стал тесен на четыре номера.

- Завтра!

- Нет, сейчас!

- Завтра, говорю я вам! Пустите меня!

- Людмила! Перейдя за этот порог, вы услышите выстрел. Дайте мне только высказать вам все, что целых два года жжет и душит меня, и я найду средство навсегда уйти с вашей дороги, не смущая вашего покоя видом смерти. Людмила! Уедем со мной. Прости мне все.

Он опять занялся борьбой со своим воротничком.

Актеры говорили звучными, вибрирующими голосами где-то в глубине души вполне спокойных, даже равнодушных людей, ни на минуту не забывающих о публике. Зрительный зал потихоньку шелестел, сдержанно покашливал. Было довольно много незанятых кресел, и от них веяло холодком. Внезапное легкое оживление пробежало по рядам; все подняли глаза: из окошка башни высунулся упитанный господин в пушистых бакенбардах, сделал круглые глаза и показал мимикой, что он злорадно и мстительно, с весьма дурными намерениями подслушивает объяснение графа с Людмилой.

- Еще одно "ты" - и я уйду. Слышите?.. Здесь вы не на балу, не в будуаре ваших великосветских любовниц. Я честная жена честного солдата!

- Это беспощадно!

- А подумали ли вы, каким похоронным звоном был для меня благовест моей свадьбы, что я пережила, отдавая себя не тому, кто был царем, богом моим!..

- Я обезумел! Я думал рассеять свою тоску в опасностях, в разгульных пирах, в бешеной игре своей головой!..

Граф стукнулся коленом об пол, так называемо падая к ее ногам, и зарыдал густым лающим басом:

- Я молюсь на тебя! Я наказан!

- Ты губишь меня... Ты губишь меня... Прощайте, ни слова больше... Я выберу сама между грехом и мученьем!

Тактично попридержав рыдания, чтоб не заглушать голос партнерши, граф, не трогаясь с места, протянул руки вслед Людмиле, которая удалялась скорбными, порывистыми, падающими шагами, точно каждый раз спотыкаясь о порог.