Читать «Нижегородцы на чеченской войне» онлайн - страница 15

- Начали возить меня по селам, как экспонат. Лопочут что-то по-своему. Иногда говорили по-русски: "Завтра тебе хана, расстреляем". - "Ну, хана, так хана". Попал к другим - предлагают воевать против русских: " Мы тебе такое оружие дадим, какое ты еще не видел". - "Нет, ребята, если я не стал в вас стрелять, то в своих не буду и тем более". Потом сказали: "Завтра к мулле поедем, в мусульманство тебя будем принимать". Люди вокруг меня менялись постоянно. В одном из штабов снова встретил чеченца, который нас из первого плена отпускал. "Теперь, - говорит, - я тебя командирам не отдам, только матери".

Через неделю приехала мама

- В части по отношению меня было возбуждено уголовное дело. Светил дисбат. Потом пришла бумага, что в связи с 50-летием Победы мне положена амнистия. Но преступником я себя не считал, поэтому, зачем мне амнистия? Поехал в полк, там мне сказали, что здесь я не нужен, езжай в округ. Там сказали - езжай в полк. Потом встретился с генералом, он предложил мне поговорить по-мужски. Стал мне говорить, какие они хорошие и какой я плохой.

Мужского разговора с генералом не получилось

- "Не знаю, - говорит, - что делать с тобой. - Форма у тебя где?" "Чеченцы переодели". - "Ищи форму". Бесполезно было ему объяснять, почему я ушел из полка. Для генерала я был робот, недоумок. Удивился, почему он меня не арестовал. Решил съездить в Москву, в главную военную прокуратуру. Там сняли показания и отправили на сборный пункт, в Лефортовские казармы. И там, что со мной делать не знают. "А давай, - говорят, - мы тебя в психбольницу положим?"

Месяц отлежал в госпитале

- Это называется реабилитацией. Лекарств никаких не давали, просто отдыхал. Дали справку, что из-за депрессии нарушено психическое состояние, чтобы по ней уголовное дело можно было закрыть.

Со справкой в прокуратуре не ждали

- Военный прокурор написал командиру части, чтобы меня уволили в трехдневный срок, а уголовное дело в отношении меня прекращено. В военном билете на записи, что я находился в Чечне в боевых условиях, наискось написали, что она сделана ошибочно, а на другом листке написали, что я самовольно оставил воинскую часть в Чечне во время боевых действий и что в отношении меня возбуждено уголовное дело. Отметок о плене не поставили. В общем - сами запутались в этих записях.

О том, что, было, не жалеет

- Есть чувство неловкости перед товарищами, понимаю их осуждение. Но я понимаю что-то такое, чего не понимают они. Если бы остался, кто знает, что было бы дальше. Пришлось бы стрелять в людей, не видя в них врагов. Знаю парней, которые вернулись оттуда с чувством ненависти. Но кто заставил их ненавидеть чеченцев, а чеченцев ненавидеть нас? От многих слышал, что это бандитское племя, и они понимают только язык выстрелов. Меня же удивило, что чеченцы очень образованные люди, с высоким интеллектом. Понравились их традиции: уважение к отцу, матери, старшим. Многие чеченцы и не хотели выходить из России, это сейчас они говорят, что лучше погибнем, чем будем жить под Россией. Можно было найти компромисс в самом начале конфликта, если бы не амбиции. Обидно, что наш полк должен был быть гарантом безопасности, а стал одним из винтиков машины, которая провоцирует конфликт. Хотелось, когда уходил, совершить поступок, показать, что я против всего этого. Не думал, что совершаю воинское преступление, хотелось почувствовать себя человеком. Обидно было, что с тобой поступают, как с бараном, ничего не объясняя и не спрашивая, и тем более заставляют исполнять приказы, спекулируя на чувстве воинского долга. По сути, нашими руками и кровью правительство исправляет наши ошибки.