Читать «Стихотворения (перевод С Я Маршака)» онлайн - страница 3

Солдат - туда, солдат - сюда! Гони солдата вон!

Но если надо на войну, - пожалуйте в вагон.

В вагон пожалуйте, друзья, пожалуйте в вагон.

Но если надо на войну, пожалуйте в вагон!

Пускай вам кажется смешным грошовый наш мундир.

Солдат-то дешев, но хранит он ваш покой и мир.

И вам подтрунивать над ним, когда он под хмельком,

Гораздо легче, чем шагать с винтовкой и мешком.

Солдат - такой, солдат - сякой, бездельник и буян!

Но он храбрец, когда в строю зальется барабан,

Зальется барабан, друзья, зальется барабан.

Но он - храбрей, когда в строю зальется барабан.

Мы - не шеренга храбрецов и не толпа бродяг.

Мы - просто холостой народ, живущий в лагерях.

И, если мы подчас грешим - народ мы холостой,

Уж извините: в лагерях не может жить святой!

Солдат - такой, солдат - сякой, по он свой помнит долг,

И, если пули засвистят, - в огонь уходит полк.

В огонь уходит полк, друзья, в огонь уходит полк,

Но, если пули засвистят, в огонь уходит полк!

Сулят нам лучший рацион и школы - черт возьми!

Но научитесь, наконец, нас признавать людьми,

Не в корме главная беда, а горе наше в том,

Что в этой форме человек считается скотом.

Солдат - такой, солдат - сякой, и грош ему цена.

Но он - надежда всей страны, когда идет война.

Солдат - такой, солдат - сякой! Но как бы не пришлось

Вам раскусить, что он не глуп и видит все насквозь!

БАЛЛАДА О ЦАРИЦЕ БУНДИ

Он умирал, Удаи Чанд,

Во дворце на крутом холме.

Всю ночь был слышен гонга звон.

Всю ночь из дома царских жен

Долетал приглушенный, протяжный стон,

Пропадая в окрестной тьме.

Сменяясь, вассалы несли караул

Под сводами царских палат,

И бледной светильни огонь озарял

Ульварскую саблю, тонкский кинжал,

И пламенем вспыхивал светлый металл

Марварских нагрудных лат.

Всю ночь под навесом на крыше дворца

Лежал он, удушьем томим.

Не видел он женских заплаканных лиц,

Не видел опущенных черных ресниц

Прекраснейшей Бунди, царицы цариц,

Готовой в могилу за ним.

Он умер, и факелов траурный свет,

Как ранняя в небе заря,

С башен дворца по земле пробежал

От речных берегов до нависших скал.

И женщинам плакать никто не мешал

О том, что не стало царя.

Склонившийся жрец завязал ему рот.

И вдруг в тишине ночной

Послышался голос царицы: - Умрем,

Как матери наши, одеты огнем,

На свадебном ложе, бок о бок с царем.

В огонь, мои сестры, за мной!

Уж тронули нежные руки засов

Дворцовых дверей резных.

Уж вышли царицы из первых ворот.

Но там, где на улицу был поворот,

Вторые ворота закрылись, - и вот

Мятеж в голубятне затих.

И вдруг мы услышали смех со стены

При свете встающего дня:

- Э-гей! Что-то стало невесело тут!

Пора мне покинуть унылый приют,

Коль дом погибает, все крысы бегут.

На волю пустите меня!

Меня не узнали вы? Я - Азизун.

Я царской плясуньей была.

Покойник любил меня больше жены,

Но вдовы его не простят мне вины!..

Тут девушка прыгнула вниз со стены.

Ей стража дорогу дала.

Все знали, что царь больше жизни любил

Плясунью веселую с гор,

Молился ее плосконосым божкам,

Дивился ее прихотливым прыжкам

И всех подчинил ее тонким рукам

И царскую стражу, и двор.

Царя отнесли в усыпальню царей,