Читать «Автобиография Лемми Килмистера» онлайн - страница 3

К тому времени, когда нас бросил мой заблудший папаша, мы, мама, бабушка и я, переехали в Ньюкасл. Newcastle-under-Lyme (Новый-Замок-Под-Песком, вот так), находится недалеко от Стока. Здесь мы жили, пока мне не исполнилось полгода, а потом переехали в Мэйдли (Madeley), в довольно милую деревеньку по соседству. Мы жили на берегу большого пруда — почти озера, — где водились лебеди. Это было красиво, обычно в таких местах живёт элита.

Моя мама с большим трудом пыталась прокормить нас. Сначала она работала медсестрой в туберкулезном диспансере, это была просто ужасная работа, потому что тогда это было сродни работе в палате смертельно больных раком, — так что она, в общем, просто приглядывала за пациентами. И она видела малышей, родившихся в этом туберкулезном диспансере, — должно быть, это действительно было ужасное зрелище. Туберкулез странным образом влияет на хромосомы: дети рождались с какими-то рудиментарными перьями на теле, а один малыш родился с чешуей вместо кожи. В конце концов, она ушла с этой работы и служила библиотекарем, а потом какое-то время вообще не работала. Я не совсем понимал те трудные обстоятельства, в которых она находилась, и был уверен, что с нами все в порядке. Позже она работала за стойкой бара, но это было уже после того, как он вышла замуж за моего отчима.

Я с самого начала столкнулся с проблемами в школе. У меня не было абсолютно никакого взаимопонимания с учителями: они хотели, чтобы я учился, а я учиться не желал. В математике я всегда был полным бездарем. Пробовать научить меня алгебре — всё равно, что говорить со мной на суахили, так что я сразу забросил это дело. Я понял, что не собираюсь становиться математиком, поэтому могу послать всех куда подальше. Я постоянно прогуливал уроки, буквально с самого первого дня в школе.

Я ясно помню первый эпизод моей непростой школьной жизни, это было в начальной школе. Эта глупая женщина хотела научить мальчиков вязанию; не иначе, она была феминисткой. Должно быть, мне было лет семь, так что я не видел в этом никакого смысла. К тому же эта дама была настоящим животным, — ей доставляло удовольствие избивать детей. Я не стал бы вязать, это считалось девчачьим занятием. Мы не могли казаться неженками, понимаете. Феминизация тогда не так была распространена, как сейчас. Я сказал ей, что не стану этого делать, и она меня ударила. Затем я снова ответил ей отказом, и через какое-то время она перестала лупить меня.

Хотя, если честно, я считаю, что телесные наказания в школе непослушному ребёнку идут только на пользу — если, конечно, его не лупят незаслуженно, а лишь за дело. Это, несомненно, сделает его лучше, если только он не чертовски затерроризирован учителем. Я получал нагоняи регулярно: меня били рейсшиной, которая висела рядом с классной доской. Учитель вставал за нашими спинами, и бил этой линейкой нам по затылкам. Позднее учитель физики бил нас ножкой от стула из кабинета химии. Забавно, но я ни разу не получал этой ножкой, потому что знал физику на зубок. Вот таким образом, до самого моего окончания школы, достигалось, так сказать, взаимопонимание.