Читать «Боль. Нестерпимая боль» онлайн - страница 25

Андрей Владимирович Кивинов

– Ага, кажется, в нас просыпаются остатки совести. Ну, слушаю, что ты там натворил?

– Да, да, моя работа, – захрипел бородач, – но я не хотел, она сама напросилась.

– Что это твоя работа, я и не сомневался, – ответил Дукалис, который, разумеется, и близко не представлял, о чём идёт речь. – Молодец, ещё в детском садике учат – старшим надо говорить правду.

Он подошёл к двери камеры, дотянулся до стола дежурного, взял лист бумаги и авторучку и вернулся назад.

– Вот тебе бумага, напишешь сам, как всё было, на суде зачтётся. И смотри, без ошибок!

Опера покинули камеру, Дукалис натянул трусы, и оба вышли в коридор.

Стоявшие у паспортного стола дамочки томно заулыбались, увидев Толин торс.

В кабинете Дукалис не спеша стал одеваться.

– Эдик, пакет можешь снять.

Тот медленно стащил пакет с головы и сел на стул.

– Чего сидишь, одевайся.

– А зачем, зачем всё это было? Пакет, трусы?

– Ты ещё молодой и не предусмотрительный. Не знаю, что он там натворил, но не исключено, что его мы отпустим, после чего он прямым ходом в прокуратуру почешет, слышал, наверное, как грозился? А что он там скажет? Что двое голых оперов, у одного из которых на голове был надет пакет, устроили ему «Шапку Мономаха»? Ну и как на него прокурор посмотрит? Правильно, как только что дежурный на нас. Его после этого и слушать никто не будет, а то и скорую вызовут, чтобы в дурдом отправить. Это же тактика проведения допроса, научный, психологический подход. Правда, в учебниках про это не пишут, а зря. Полезная вещь.

Зазвонил телефон.

– Дукалис у аппарата.

– Это Петров, привет, Толик.

– Ага, лёгок на помине.

– Слушай, совсем забыл, я мужика велел снять дежурке. У меня информация есть, что он счётчики электрические по ночам свинчивает с подъездов. Ты побеседуй с ним, можешь не колоть, я вечером приду, займусь.

– Ну, спасибо, родной. Ещё раз так забудешь, будешь вместо меня в выходной дежурить.

Дукалис повесил трубку, поправил галстук и вернулся в дежурную часть.

Зайдя в камеру, он взял у задержанного и начал читать вслух:

«Я чистосердечно раскаиваюсь, что на той неделе я ударил свою сожительницу Надю Смирнову, отчего она упала и умерла. Тело я спрятал в пруду за домом. Я не хотел, она напала на меня первая. Я боялся идти в милицию, долго думал, но наконец сам пришёл и написал это заявление. Прошу смягчить мою участь».

Дукалис почесал затылок, потом равнодушно посмотрел на мужика и произнёс:

– Ну, это мы и без тебя знаем. Ты почему про счётчики не написал, а? Тебе курс восстановления памяти повторить?

– Какие счётчики? Не понимаю… – запинаясь, забормотал мужик.

– Которые ты в парадных скручивал. Электрические.

– Да вы что? Ничего я не скручивал, клянусь. Вот Надю ударил – было, а про счётчики ничего не знаю.

– Ладно, разберёмся, сиди и вспоминай.

Дукалис захлопнул дверь камеры и ещё раз прочитал писанину. «Да, видно, шапочка – действительно хорошая штука, надо будет рискнуть на себе попробовать».

«Следователь прокуратуры Прохоров достал пистолет и прижался к дереву».

Кивинов на секунду задумался, отложил книгу и взял список работников «Темпа», стоящих в очереди на машины. Фамилии, адреса. Ну, и что с ними делать? Вызывать и спрашивать: «Простите, это не вы случайно пришили Суворова, а то что-то его долго нет?» Да их всех только на судимость проверять – полгода уйдёт. А с Виктором Николаевичем что делать? В лес, что ли, отвезти, повесить на берёзу и пытать, пока не вспомнит?