Читать «Легкий привкус измены» онлайн - страница 160

- Но ведь это действительно только все портит, - жалобно объяснял он Кате. - Когда я сижу между вами, я чувствуя себя почти спокойным и всем довольным, я веду себя естественно, разговариваю, шучу и все такое, но когда ты садишься отдельно от меня, я не могу ни о чем другом думать, кроме как о том, чтобы быть с тобой рядом - и сижу с такой перекошенной мордой, что Виктория просто не может этого не заметить.

- А она и так уже все заметила, - спокойно возразила Катя.

- Что?!

- Слушай, да не кричи ты на меня. Что ты все время так кричишь?

Это была еще одна маленькая Катина хитрость. Любой психолог скажет вам, что когда ваш собеседник повышает на вас голос, вы автоматически, рефлекторно, тоже начинаете говорить громче - если вы, конечно, не специально обученный шпион, которых в шпионских академиях специально учат этого не делать. Катя в разговоре с Алексеем Михайловичем, когда бывала чем-то недовольна, всегда немного, совсем чуть-чуть повышала на него голос, как бы прикрикивала на него - как педагог на уроке на расшалившегося школяра. И Алексей Михайлович раз за разом, как школьник, попадался на удочку: начинал говорить громко и быстро, размахивая руками, так что со стороны действительно казалось, что он кричит, что он сердится на Катю - и это при том, что Катя знала, верила Алексею Михайловичу на слово (а она знала, что он почти всегда говорит ей чистую правду), что за все время их встреч он ни разу не смог на нее рассердиться. Он обижался, дулся, он печалился и иногда жаловался, но не сердился и уже тем более не злился на нее никогда.

- Что она заметила? - стараясь говорить чуть ли не шепотом, спросил Алексей Михайлович.

Это было уже после стихов, после официального объяснения - поэтому Катя сказала ему прямо, что именно заметила Виктория, называя вещи своими именами.

- То и заметила, что не заметить невозможно. Влюблен, говорит, Катенька, и сильно влюблен, невооруженным глазом видно.

- И что?

- А то, что я тебя сто раз предупреждала, что надо быть осторожнее, особенно на людях, они все видят, все замечают, а ты...

- Но я же то же самое пытаюсь тебе втолковать!

И спор продолжается бесконечно, до следующего посещения филармонии, когда Катя соглашается сесть рядом с Алексеем Михайловичем, но в после первого отделения собирается и уходит под предлогом того, что ребенок один дома, некормленый и к тому же с гриппом, и Алексей Михайлович, забыв всякую осторожность, бросает Викторию и устремляется провожать Катю, за что она обрушивается на него с таким неподдельным и необузданным гневом, что он всерьез начинает бояться немедленно окончательного разрыва.

8

Кроме походов в театры и филармонию, их внешняя, вне постели жизнь включала в себя также и праздники - а с праздниками подарки.

Для Алексея Михайловича это была особая, отдельная радость: дарить Кате подарки. Радость, заранее омрачаемая уверенностью, что любой его подарок будет поначалу принят в штыки, а потом, когда она согласится его принять, он окажется или слишком дорогим, или слишком простым, слишком скромным или слишком вызывающим - в любом случае - не таким, какой ей подошел бы, оказался впору, который, наконец, пригодился бы ей, а не был бы после того, как произнесены приличествующие случаю слова благодарности, запрятан в самый дальний и темный угол ее души, чтобы никогда оттуда не извлекаться.