Читать «Легкий привкус измены» онлайн - страница 152

И после этого она уехала, помахав ему на прощанье рукой, затянутой в тонкую черную перчатку и сказав свое обычное быстрое: "Пока-пока!" А он остался. И червячок подозрения в душе тоже остался. И как раз после этого он и понял, что уже несвободен, уже зависим от Кати и, что хуже всего, она тоже это поняла и именно после этого стала относиться к Алексею Михайловичу гораздо критичнее, чем прежде.

3

Теперь каждое свидание стало для него пыткой. Приятной пыткой - потому что теперь он шел на свидание не для того, чтобы обладать женщиной, но чтобы обрести Катю. Но все же пыткой, потому что женщина, которая отдавалась ему столь же покорно, как прежде, была не совсем Катя; настоящая Катя в последний миг ускользала от него, и он никогда не мог с уверенностью сказать после того, что сейчас, только что, несколько мгновений назад с ним в постели была она, Катя, или, наоборот, - что Катя была в постели не просто с мужчиной, в именно с ним, Алексеем Михайловичем.

Как у каждого влюбленного - а он уже дозрел до того, чтобы признаться хотя бы самому себе, чтобы влюблен в Катю, - именно в этом заключалась его идея-фикс: ему надо было быть точно уверенным, что Катя отдается именно ему, Алексею Михайловичу, потому что ей нужен Алексей Михайлович, а не кто-то другой. И уж во всяком случае - не просто мужчина для того, чтобы потом крепко спать, как она сказала ему однажды.

- То есть на моем месте мог быть любой мужчина? - глупо улыбаясь и еще не веря своему несчастью, спросил он.

- Ну, в общем, да.

- То есть то, что мы с тобой встречаемся, не имеет для тебя никакого значения? И ты могла бы кроме меня встречаться еще с кем-то?

- Ну, если бы я встретила кого-то, кого знала раньше, - почему бы и нет?

Взять в руки остро отточенный нож, воткнуть и дважды повернуть...

Могу себе представить, каково было Алексею Михайловичу с ножом в сердце лежать рядом с Катей на застеленной голубой простыней тахте. Он все так же крепко обнимал ее, слышал ее дыхание, ощущал нежность и вечный неистребимый запах ее кожи, который хотел бы носить с собою повсюду и иметь возможность вызывать в памяти по собственному желанию... Нож вошел легко, как в сливочное масло, он был такой острый, что не нужно было прилагать больших усилий, достаточно было направить его в нужную точку.

Катя точно знала, куда следует наносить удар.

Она всегда это знала. И всегда, когда у нее была возможность ударить, ударяла немедленно. Позже, когда к Алексею Михайловичу вернулось по крайней мере чувство юмора (единственное, что ей не удалось отнять у него совсем), он почти забавлялся тем, как может заранее предсказать, когда, каким образом, в какое место ударит его Катя. Если раньше он что-нибудь делал или говорил, а потом вздрагивал всем телом от неожиданно нанесенного удара, то теперь, если так можно выразиться, он заранее чуть-чуть вздрагивал, предчувствуя удар, и потом, когда удар попадал в заранее угаданную точку, уже практически не чувствовал боли. Он даже задумывался иногда о том, кто же из них находится в более сильной позиции: он, который знает о неминуемом ударе и тем не менее подставляет незащищенное место, или Катя, которая видит, не может не видеть, что ей подставляются, что для нее специально снимают защиту, - и тем не менее раз за разом бьет, не жалея сил.