Читать «Честь и долг (Вместе с Россией - 3)» онлайн - страница 256

- Ваше высокопревосходительство, три с половиной тысячи...

- А сколько ненадежных? - перебил его Алексеев.

- Сто с лишним тысяч остального гарнизона... - угрюмо ответил Корнилов. - Но они находятся в состоянии анархии. Так что мы сможем защитить Временное правительство...

- А надо ли? - снова перебил главковерх. Он вновь подумал о том, что вскоре именно военной верхушке придется брать власть в стране в свои руки, установить военную диктатуру. Разумеется, никого, кроме себя, он и не мыслил на роль военного диктатора. Как же, исключительно популярен в армии и народе, можно сказать - выходец из народных низов. Занимает самый высокий в стране военный пост и, главное, еще держит в руках офицерский корпус. Правда, влияние на солдатскую массу падает. Но если ввести жестокие меры особенно смертную казнь на фронте и в тылу за малейшие нарушения дисциплины, за революционную и противовоенную агитацию, то можно будет прижать хвост большевикам и всем, кто им сочувствует. Прежде всего тем офицерам, кто слишком увлекся революцией и целиком пошел на поводу у солдатских комитетов. Ведь, оказывается, есть даже генералы, выступающие в пользу революции, в пользу этой чудовищной идеи - "демократизации" армии.

Алексеев не мог даже вспомнить сразу всех - так много их было. Но имена генералов Николаева, Свечина, Соколова сразу всплыли в его памяти.

"Для начала я перестану подавать им руку, - решил мысленно верховный главнокомандующий. - Пусть не нарушают корпоративность офицерского корпуса! А там посмотрим..."

74. Петроград, 20-21 апреля 1917 года

В казенной квартире военного министра из двух десятков комнат в здании Военного министерства на Мойке было шумно и неуютно. Хозяин дома болел. К нему без конца приезжали врачи, сестры милосердия, журналисты, представители "общественности". А сегодня еще собрались и министры, чтобы провести важное заседание правительства. По этому случаю грузный Гучков, одетый в парчовый халат, перешел в кабинет и возлежал теперь на груде подушек на кожаном диване, укрытый шотландским пледом. Рядом на мраморном столике стояла батарея пузырьков с лекарствами, а у изголовья, пока заседание еще не началось, сидела сестра милосердия.

Гучков, полуприкрыв глаза, наблюдал, какое впечатление произвела его болезнь на господ министров. Страшно испугавшись недавнего сердечного приступа, он не мог найти в себе силы и исполнить замышлявшееся им уже несколько дней: арест членов Временного правительства и Петроградского Совета с помощью верных ему армейских частей. "Момент вроде бы и подходящий - неорганизованное народное волнение в Петрограде растет, и на его волне можно было бы выйти в диктаторы, - расслабленно думал он, - но стоит ли эта бренная цель усилий? Можно ведь и умереть от душевного и физического напряжения, которые повлечет за собой такой шаг".

Ему и без того дорого обошлись интриги господ министров. Чего стоит один только тезка Александр Иванович Коновалов, мечтающий занять председательское место в этом сборище вечно спорящих между собой пустомелей, не способных оказать никакого сопротивления Совету. "Да и я по слабости своей, прости меня, боже, тоже не раз вынужден был идти на уступки рабочей и солдатской массе, чтобы предупредить еще более страшный бунт".