Читать «Джума» онлайн - страница 283

- Се-ре-е-ежа-а-а!!!

А потом все звуки и цвета разом померкли и осталась лишь бесконечная, снежная равнина, по которой, мощно выбрасывая в прыжке тела, ему навстречу наслась волчья стая. Ближе, ближе, ближе... И вот он уже смог различить вожака. Это был Рогдай... Серж улыбнулся и прошептал:

- Волки, братья, родные бродяги...

Я всего натерпелся, поверь! Как затравленный, загнанный зверь,

Рыскать в поисках крова и мира Больше я, наконец, не могу

И один, задыхаясь, бегу Под ударами целого мира.

Зависть, Ненависть, Деньги, Нужда - Неотступных ищеек вражда

Окружает, теснит меня; стерла Дни и месяцы, дни и года

Это мука. Обед мой - беда, Ужин - ужас, и сыт я по горло!

Но средь ужаса гулких лесов Вот и гончая злей этих псов,

Это смерть! О, проклятая сука! Я смертельно устал; и на грудь

Смерть мне лапу кладет, - не вздохнуть, Смерть грызет меня, - смертная мука.

И, терзаясь, шатаясь в бреду, Окровавленный, еле бреду

К целомудренной чаше и влаге. Так спасите от псов, от людей,

Дайте мне умереть поскорей, Волки, братья, родные бродяги!

ЭПИЛОГ

... Он вышел на улицу, осторожно держа за руку двухгодовалую дочку. День был пасмурный, но еще, по-сентябрьски, теплый и тихий.

- Ну-ка, Полинка, пошли поглядим, кто там у Амура и Уды на сей раз народился.

Анна из окна, со счастливой улыбкой на лице, наблюдала за дочкой и мужем. Они, не торопясь, пересекали широкий двор, направляясь в сторону сарая, где у Уды вчера родилось двое потешных и забавных щенков.

Она отошла к столу, продолжая прерванную стряпню и поэтому не увидела, как вдруг покачнулся Ерофей, жадно глотая ртом воздух. Лицо его побледнело и он, превозмогая сдавившую грудь и сердце боль, тем не менее, крепче сжал руку дочери, закрывая глаза и безвучно шепча молитву.

Дочка, остановившись, неперпеливо дергала его за руку, но он ни в силах был сделать хотя бы шаг. Его парализовало и сковало летящее в мыслях странное и непонятное видение: по снежной, бескрайней равнине, мощными прыжками пожирая расстояние, стремительно неслась волчья стая, с крупным, сильным вожаком во главе. А навстречу ей, обессиленный, спотыкаясь и падая, брел уставший, ни в силах уже противостоять ледяным, резким порывам ветра, человек.

Ерофей, задыхаясь от острой, кинжальной боли, мысленно постарался сосредоточиться на этом видении. Но когда, наконец, он смог разглядеть человека, силы окончательно покинули его и он почувствовал, что сейчас рухнет замертво.

- Нет... - шептал Мишель Рубецкой, пытаясь вздохнуть глубже. Сынок... вставай! Ну же... Сережа! Господи! - взмолился он в отчаянии, медленно оседая на землю и судорожно сжимая маленькую ручку дочурки : Господи! Пусть лучше я! Волею своей, Всемогущий и Всепрощающий, оставь детей! Не карай, Господи... Прошу тебя...

- Папа, - смеясь, дергала его за руку Полина, думая, что отец придумал какую-то новую с ней игру, - нешто ночь на дворе? Пошто разлегся-то? Гляди-ка, хмарь расходится, солнышко показалось...