Читать «Гекатомба» онлайн - страница 66

Но "что дозволено Юпитеру, то недозволено быку". Поэтому лицензию на убийство государство ревностно охраняет от рядовых граждан. А запретный плод, как известно, сладок. Вот и случаются накладки. Пока Клинтон с пикирующих бомбардировщиков сбрасывал на головы югославов западные свободу и демократию, у него самого в "свободной и демократической" Америке, перестреляли учащихся в одной из школ. И плевать хотели эти недоноски на то, что в Югославии, якобы, можно, а в Америке - нельзя. Везде можно! Если в воскресенье отцы нации стоят в церкви, а в понедельник отдают приказ бомбить чужие города и села, объявляя их либо зоной своих "жизненноважных интересов", либо - "субъектом федерации", то можно быть уверенным, что во вторник или в среду непременно зазвучат выстрелы в собственном доме. И природа еще не раз ткнет нас самодовольной, гомосапиенской мордой в то отвратительное и дурнопахнущее, которым мы уже по самые полюса завалили планету.

Дмитрий подъехал к зданию горуправления.

После того, как в Приморске высадился десант "варягов", прошмонавший город вдоль, поперек и вглубь, приморские группировки, соблюдая дисциплину и порядок, организованно ушли в подполье. Фамилии "отцов-командиров" были у всех на слуху, а растиражированные на листовках лица - на виду. Впрочем, словесные портреты бывших депутатов, а ныне лиц, "находящихся в розыске за совершенные тяжкие преступления", были столь характерны, что узнать их не смогла бы даже родная мать. Оставив нажитое непосильным и упорным рэкитирским трудом добро, братки благополучно скрылись из города. Поговаривали, это стало возможным благодаря "джентельменскому" соглашению братков и властей: ну, типа, мужики, вы нам - город без боя, а мы вам гарантируем жизнь, кое-что на хлебушек с маслицем и икоркой и сутки-двое форы. Осенев отчасти в это верил, ибо формула "кошелек или жизнь" куда старее по происхождению всякой там мафии и автором ее является никто иной, как само государство.

Силовики, тем не менее, приободренные "победой", отрапортовали об этом эпохальном событии по всем каналам СМИ: радио, пресса, телевидение. Правда, высокие милицейские чины скромно умолчали, что для этого им понадобилось столько же времени, сколько когда-то для освобождения города от немецко-фашистких захватчиков. Пока наши генсеки боролись за мир во всем мире, собственные детки как-то выпали из воспитательного процесса и дома не замедлил подрасти и войти во вкус собственный прожорливый "коммунюгенд", трансформировавшийся в конечном итоге в так хорошо знакомые по кинохронике короткие аккуратные стрижки, спортивные фигуры, отмороженные глаза и готовность убивать, не рассуждая.

"Варяги", очистив город от чуждых светлому капиталистическому обществу личностей, как водится, принялись за собственные ряды. Полетели перья. Их вырвали ровно сто - те, кто все эти годы не соблюдал правил личной гигиены, заляпав и руки, и мундир. Новые центуриончики оказались в некотором роде людьми культурными, образованными и с претензией на эстетство, о чем свидетельствовали многочисленные полотна живописи, заменившие в кабинетах портреты "рулевых". В основном, это были морские пейзажи, выполненные в стиле Айвазовского и итальянского цикла Сильвестра Щедрина. Пейзажи радовали глаз школой, техникой исполнения, мастерством и настроением. Да и сам подбор полотен давал обильную пищу для размышлений. В целом же, коллекция собраний маринистов ненавязчиво так намекала , что "рулевые", мол, приходят и уходят, а море-океан - колыбель человечества, было, есть и будет. Правоохранительные органы тут, вроде, и ни причем. На первый взгляд. А если приглядеться, то они - при ком, при нас с вами, от самой этой колыбели. Рядышком, так сказать, бдят. И всем сразу ясно, кто в доме с колыбелькой хозяин. Осенев по поводу "варягов" не питал больших иллюзий, хотя ему нравилось, что держались они достаточно независимо в этом городе, погрязшем в коррупции, кумовстве, жульничестве и воровстве.