Читать «Газета Завтра 206 (45 1997)» онлайн - страница 4

… Но вот вы заметили хоть раз, чтобы у него столько злобы, столько, как говорится, пыла, столько публицистики ушло на кого-нибудь из наших оппонентов? Ну нет же. Он всегда ведет разборки только со своими. Всегда.

… Ну Альберта Михайловича нельзя не услышать. Он всегда говорит, что его никто не слышит, но сам заявляет своим генеральским голосом громче всех. Дело в том, что Альберт Михайлович - тоже, как Александр Проханов, который хотел бы, чтоб слышали только его мнение. Я вспоминаю эти картинки, я не хочу сейчас говорить… когда генералы ходят в бронежилетах, когда вокруг, как говорится, готовятся стрелять, и посылают на бойню безоружных людей, - для меня эта картинка осталась на всю мою жизнь. Это безнравственно - не получить ни одной царапины, ничего, но толкнуть мальчишек под пули, без всяких бронежилетов, касок - это безнравственно.

Этот взрыв неприязни, и даже ненависти, показался нам неадекватным. После первого желания пропустить все это мимо ушей возникло второе желание - понять природу этого взрыва. Не владея методиками психоаналитика Фрейда, мы, тем не менее, усматриваем в приведенном тексте наличие глубинных комплексов неполноценности, которые, тщательно скрываемые, вдруг проявились, подобно извержению грязевого вулкана.

Кроме того, сущность задетых проблем столь важна для политического процесса в России и судеб патриотической оппозиции, что “фигура умолчания” неуместна. Но сначала о фигуре самого Селезнева.

Селезнев, в прошлом журналист и главный редактор “Комсомольской правды”, “Учительской газеты” и “Правды”, судит о “Завтра”, исходя из своего прошлого журналистского опыта. Нам важен тот период его журналистской и политической деятельности, когда он стал зам. главного редактора “Правды”, классического горбачевца Фролова, сделавшего известную советскую партийную газету инструментом “перестройки”. После трагического августа Фролов больше не вернулся в газету и управлять ею стал Селезнев. Именно в эти страшные для Родины дни, в дни разгрома партии и патриотического движения, когда закрыли “День” - предтечу “Завтра”, когда отбивались в своем Доме писателей русские художники, среди которых был и Распутин, и Куняев, и автор этой статьи, когда журналисты “Завтра” провели первое в истории русской журналистики протестное пикетирование полторанинского Министерства печати под дулами милицейских автоматов, - в эти дни селезневская “Правда” убрала со своих страниц ордена, которыми наградили газету за ее участие в войне и социалистических свершениях Родины. Так перетрусивший, попавший в окружение офицер срывает офицерские погоны, зарывает в землю документы. Тогда газета “День” поместила эти ордена на своих страницах, упрекая правдистов в малодушии, “подобрав из грязи и отмыв брошенные в панике награды”.

Селезнев был тем человеком, который, с помощью Полторанина, создал совместное с греками коммерческое предприятие, передав ему все права на издание газеты. Греки при этом, для успокоения коллектива, назывались “красными греками”, мучениками террора “черных полковников”. На деле же оказались пронырливыми коммерсантами, скупающими в России плохо лежащую недвижимость. В итоге - полный крах “Правды”, рождение на сегодняшний день сразу трех маломощных газет под одним и тем же названием. В центре этой катастрофы стоит Селезнев. “Правда” для семидесятилетней истории СССР значит столько же, сколько и Мавзолей. Мавзолей все еще не разрушен Ельциным, но “Правда” Селезневым сокрушена. Немаловажная деталь: греков Селезневу, как утверждают правдисты, привел Иван Рыбкин.