Читать «Твербуль, или Логово вымысла» онлайн - страница 53

Муж и жена хорошо, как и положено настоящим художникам, разыграли свой миф. Режиссер, уже отставной, нанес визит будущему ректору Литинститута на его тогдашней площадке - в комитете по искусству. Учреждение находилось на Неглинке, чуть ли не напротив Государственного банка, в котором сейчас сидят люди, лелеющие так называемый стабилизационный фонд. О какой сатисфакции собирался просить театральный гений? Это был важный вопрос для начальника среднего звена, точно знавшего, что есть еще и самый главный босс, небожитель. Можно предположить, что в ожидании этого визита будущий ректор, как говорится, наложил в свои министерские штаны. Но, о счастье! Мифотворцы знают о славе и инструментах ее приобретения больше, чем простые чиновники. С какой радостью заместитель министра написал "разрешить". Потому что в качестве "отступного" режиссер попросил нечто совершенно, с точки зрения любого чиновника, элементарное: макет своего самого знаменитого и, заметим, самого советского спектакля - "Оптимистической трагедии". "Кто еще хочет комиссарского тела?"

Вокруг этого театрального мифа, размышлял Саня, были еще сопутствующие детали, как мелкие подарки от фирмы при большой покупке. Вроде режиссер забыл шляпу в начальничьем кабинете, и хозяин догнал его аж на улице - это лирическая деталь. А вот трагически-доблестная. Бывшим кумирам Камерного театра, после того как они потеряли работу, жить практически было не на что. Но только один в Москве человек решился предложить им работу - Рубен Симонов, главреж театра Вахтангова. Какова доблесть, каково бесстрашие! Нет, определенно, подумал Саня, уже пройдя мимо некогда великого театра, профессор Инна Люциановна Вишневская, их педагог, хорошо поработала над расширением студенческой эрудиции.

Иногда Саня думал, что все окружающее его институт - жилые дома, учреждения, магазины - возникло здесь не случайно. Саня абсолютно уверен, что все подвергается специальной расшифровке. Как бы существует в мире некая друза - в геологии так называют естественное гнездо самородных минералов, драгоценных камней или редких металлов. В центре, скажем, огромный алмаз, переливающийся томным лунным светом - это, собственно, и есть Литературный институт, Лит. А вокруг тоже драгоценности: и бывший Камерный театр, и памятник Сергею Есенину напротив МХАТа имени Горького, и Некрасовская библиотека, фасадом выходящящая на Большую Бронную и соседствовавшая с Литом стена к стене. Даже здание ГУИНа, видное ему из проходной, тоже не без значения. Известно из истории, что получает, в конце концов, хороший писатель за честное и художественное письмо. Тюрьму, лагерь, ссылку, расстрел. Если писатель, такой, скажем, как Ф. Ф. К. или С. И.Ч., ни разу не сидел даже в милиции, не говоря уже о тюрьме или КПЗ, - не верьте ему. Под немецким и русским караулом был Ломоносов, прошли каторгу Радищев и Достоевский, прокуковал в ссылке Пушкин, ссылались писатели из декабристов и Герцен, сидели Лермонтов и Куприн на гауптвахте, Чернышевский под позорным столбом, Клюев в тюрьме, Маяковский в Бутырке, а если говорить о советском времени, нет этим перечислениям конца - Есенин, Заболоцкий, Мандельштам, Платонов, Булгаков, Ручьев, Коржавин, Шаламов, самоусовершенствовавшийся в знаменитой "шарашке" до нобелевского лауреата Солженицын, Эрдман, сумевший потом на воле поработать в клубе НКВД и получить Сталинскую премию за какой-то киносценарий, написанный в соавторстве с Вольпиным...