Читать «Знак Зверя» онлайн - страница 36

– Пора.

12

Енохов легко проснулся и встал.

Сержант подцепил нагревшуюся крышку шариковой металлической ручкой и сбросил ее. По домику расплылся влажный горячий терпкий аромат индийского чая. На столе появились белые куски сахара, черные сухари.

– Интересно, жив он?

– Смотря кто это был, – откликнулся сержант.

Енохов отер лицо ладонями, сел за стол, налил в кружку чая. Сержант расстегнул ремень и повесил его на спинку, опустился на край койки, принялся стаскивать сапоги.

– Если гюрза…

– А эфа?

Сержант зевнул и лег.

– Позвони в санчасть.

Енохов снял трубку, покрутил ручку коммутатора.

– Соедини с санчастью. – Опустил в кружку белый кусок, вынул из ножен штык и начал помешивать чай. – Санчасть?.. К вам недавно привезли с Восточного… Да. Да?

– Что? – спросил сержант. Енохов опустил трубку.

– Жив, но в сознание не приходит.

Сержант выматерился.

– Нужна ему была эта змея.

Енохов отхлебнул из кружки.

– Что ты стоишь?

Черепаха надел бронежилет, опоясался ремнем, отягченным подсумком, фляжкой и штык-ножом, взял автомат, направился к выходу, нарочно забыв каску, но Енохов остановил его и приказал надеть каску, пришлось вернуться, снять панаму и надеть каску на тяжелую голову с прозрачным надувающимся сосудом в затылке.

– А он, – сказал Енохов, когда Черепаха вышел, – рад, что с Шубой…

– Еще бы, – откликнулся сержант. – Они все будут рады.

* * *

Черепаха сменил часового у шлагбаума. Он видел в окно, как часовой пришел в дом, снял каску, бронежилет, ремень, сапоги и лег рядом с сержантом. Енохов пил чай.

Черепаха отвел взгляд от окна, приблизился к шлагбауму и прошел вдоль него, повернулся и еще раз пересек мягкую дорогу, повернулся и зашагал обратно, повернулся и пошел назад, остановился посредине перегороженной дороги. Дорога серела за шлагбаумом и в пяти-шести шагах от него исчезала, как будто дальше ничего не было: чернота, немота, ничто, – и сделавший эти пять-шесть шагов мог сорваться и полететь, рассекая лицом черноту и нарушая бряцаньем дула по каске молчание. Но для того, чтобы этого не произошло, дорогу и перегораживал шлагбаум.

Он поправил каску, оглянулся на окно, продолжил хождение вдоль шлагбаума.

После работы на Мраморной ныли все мышцы, зудели мозоли и саднили обожженные плечи и спина. Целый день его напитывало солнце, а ночь окутывала тело влажной черной мягкой шерстью, и тело было вялым, к горлу поднималась тошнота, и под обеими касками – железной и костяной – нежный сосуд уже был черен и туг.

Он снял с ремня фляжку, отвинтил крышку, приник губами к горлышку и поднял руку с фляжкой, опрокинул лицо, глотая воду; напившись, он опустил фляжку, скользнул взглядом по звездам, тыльной стороной руки вытер губы и, завинчивая крышку, вновь посмотрел вверх и увидел огонь. Кто-то зажег его на одном из рогов Мраморной. На Мраморной есть форпост, и кто-то из солдат вскарабкался на рог и запалил огонь. Зачем?.. – Но огонь оторвался от черного рога и медленно-медленно поплыл вверх. Это была крупная рыжеватая звезда. Она всходила над Мраморной, шевеля лучами, наливаясь тяжестью и красноватым жаром и тут же остывая, бледнея почти до синевы.