Читать «Волшебные одежды» онлайн - страница 3

Диана Уинн Джонс

Всякий раз, как тетя Зара заходила к нам, Робин ей жаловалась, что мы совсем от рук отбились. Но тетя Зара все равно продолжала к нам заглядывать, и всякий раз благодарила папу за то, что он приставил Гулла присматривать за Кестрелом, и обещала, что она в ответ присмотрит за нами, когда папа с Гуллом уедут. Только все это были пустые слова. Потом она к нам и близко не подошла. Но я думаю, что папа ей верил, и от этих обещаний ему полегчало на душе.

Через неделю посланцы вернулись и привели с собой несколько сотен мужчин. Тем вечером папа и Гулл помолились перед дорогой Бессмертным, чтобы те их защитили.

— Лучше бы вы взяли кого-нибудь из них с собой, — обеспокоенно сказала Робин.

— Они принадлежат этому очагу, — сказал отец. И больше не стал об этом говорить. А вместо этого подозвал к себе Хэрна.

Хэрн сперва не хотел идти, но отец подтащил его к Бессмертным.

— А теперь, — велел он, — прикоснись к Одному и поклянись, что ты останешься с Утенком и девочками и не попытаешься удрать на войну следом за нами.

Хэрн покраснел, и заметно было, что он здорово разозлился, но все-таки он дал клятву. На том папа и успокоился. Он у нас немногословный и вроде как медлительный — за это его и прозвали Улиткой, — но он всегда знает, что у человека на душе. После того, как Хэрн поклялся, папа посмотрел на нас с Утенком.

— Нужно ли мне брать клятву еще и с вас?

Мы сказали, что не надо. Утенок — он был честный. С него хватило этой недели, пока он точил отцовское оружие. Он начал бояться. А я все еще продолжала воображать, как утром к Звитту приедут посланцы, специально за Танакви Ужасной.

Эти мне мои фантазии! На следующее утро из Шеллинга ушли все отобранные мужчины. Все, кроме Звитта. Звитт — нет, ну вы слыхали такое?! — заболел и не смог пойти. Что это, интересно, за болезнь такая, при которой утром человек лежит с лихорадкой, а вечером он уже здоровехонек? Хэрн сказал, что это очень редкая и необычная болезнь, называется — трусость.

Мы вместе с остальными жителями Шеллинга вышли, чтобы попрощаться с армией. Я тогда еще подумала, что не нравится мне армия. Там было человек пятьсот, все в разномастных поношеных накидках, кто в меховой одежде, кто в кожаной; в общем, все они были разных оттенков буро-коричневого, как речная грязь. Они несли с собой дорожные сумки, оружие, косы, вилы — в общем, кто что, — так что эта армия напоминала не то неаккуратную подушечку для иголок и булавок, то ли клочок земли с засохшей травой. Какой-то из людей короля ехал сбоку и командовал: «Построились! Левой! Правой! Левой! Правой!» Толпа его слушалась, но не так, чтоб очень охотно, и не так, чтоб очень быстро, так что армия была похожа на нашу Реку: такая же коричневая и такая же медлительная. И вся одинаковая. Как будто люди превратились в капельки. Как мы ни всмартивались, нам не удалось разглядеть ни папу, ни Гулла. Они как будто стали одним целым со всеми прочими. И армия текла прочь с глухим шумом, а в воздухе висела пыль и запах множества людей. Их было слишком много. И запах был неприятный. Мне аж дурно стало. И Робин побледнела. Утенок сказал: «Давайте пойдем домой». И мне кажется, что Хэрну тем утром окончательно расхотелось идти в армию. Да и мне тоже.