Читать «Радость и страх» онлайн - страница 81

И когда как-то утром ей доставляют с посыльным письмо: "Нужно увидеться. Срочно. Очень важно. Сегодня или завтра. "Форейтор". В половине седьмого. Не верь слухам обо мне или об Ассоциации, все объясню", - она решает, что нужно рискнуть. Ей не терпится увидеть этого нового, преуспевающего Бонсера, и досадно, что она сможет поехать только завтра.

47

Потому что сегодня среда, ее приемный день, а за последний год, с появлением очерков Мэнклоу, ее среды снова стали многолюдными сборищами. Снова явился Мэнклоу - возможно, в поисках материала для новых опусов о "Дебрях Лондона" - и притащил с собой целую стайку журналистов и писателей помоложе; одним интересно посмотреть на его прототипов, других прельщает вкусная еда и хорошие вина Табиты.

И Стордж, сперва ужаснувшись наглости Мэнклоу, посмевшего снова переступить его порог, теперь не без удовольствия с ним общается. С ним он предается воспоминаниям: "А помните, как мы выпускали первый номер? Как переволновались из-за сонета Буля "Ганимеду"? Я до сих пор удивляюсь, что обошлось без скандала".

Мэнклоу, изучая старика, отвечает с невозмутимой важностью: "Да, кое-каких гадаринских свиней мы тогда столкнули с обрыва" [по евангельской легенде, Христос, придя в страну Гадаринскую, увидел там человека, одержимого бесами; Христос повелел бесам переселиться в пасущихся поблизости свиней, и все стадо их низринулось с обрыва и утонуло в море].

Пессимизм Мэнклоу теперь - предмет восхищения, особенно потому, что его статьи в газетке Дакота содержат такие, например, сентенции: "Будущее принадлежит народу", "Нельзя отрицать, что достигнут колоссальный прогресс. Но сейчас наши перспективы еще неизмеримо шире".

Пессимист, верящий в прогресс на том основании, что всеобщий распад неизбежен и даже необходим, кажется глубоким мыслителем. Стордж теперь вообразил, что всегда высоко ценил Мэнклоу. От полосы отчаяния, когда умирали его честолюбивые замыслы, он перешел к резиньяции и, подобно мистику, отринувшему все мирское, вновь способен услаждаться видениями. Вечерами он уже не грустит у камина, бормоча, что лучше бы ему умереть. Он перечитывает старые "Бэнксайды", показывает Табите какую-нибудь забытую статью и, удивленно вздернув брови, изрекает: "Вот и это Мэнклоу. Удивительные то были дни!" Впору подумать, что четыре года журнала, казалось бы таких беспокойных - сплошь ссоры, разочарования, убытки и разрывы с друзьями, - были лучшей порой его жизни. Так старый премьер-министр, давно удалившийся на покой и забытый, вспоминает дни своей силы и славы.

Миссис Стордж, хоть и моложе мужа, теперь лишь изредка наезжает в Лондон. Она предпочитает заниматься своим садом и местной благотворительностью. Иногда гостит у замужней дочери. Вторая дочь, незамужняя, живет в Индии. Сторджу случается ночевать на Вест-стрит по пять раз в неделю. На правах старика он вообще стал меньше заботиться о приличиях, водит Табиту на вернисажи и, повстречав однажды свою сестру, грозного вида старуху, приехавшую с севера Англии, без всяких объяснений представляет ее так: "Мой друг миссис Бонсер".