Читать «Улисс (часть 1, 2)» онлайн - страница 11

Он обернулся к Стивену, аккуратно одергивая лимонный жилет:

- Тебе ж самому для такого надо не меньше трех, правда, Клинк?

- Это уж столько ждет, - ответил тот равнодушно, - может и еще подождать.

- Вы разжигаете мое любопытство, - любезно заметил Хейнс. - Тут какой-нибудь парадокс?

- Фу! - сказал Маллиган. - Мы уже переросли Уайльда и парадоксы. Все очень просто. Он с помощью алгебры доказывает, что внук Гамлета - дедушка Шекспира, а сам он призрак собственного отца.

- Как-как? - переспросил Хейнс, показывая было на Стивена. - Вот он сам?

Бык Маллиган накинул полотенце на шею наподобие столы патера и, корчась от смеха, шепнул на ухо Стивену:

- О, тень Клинка-старшего! Иафет в поисках отца!

- Мы по утрам усталые, - сказал Стивен Хейнсу. - А это довольно долго рассказывать.

Бык Маллиган, снова зашагавший вперед, воздел руки к небу.

- Только священная кружка способна развязать Дедалу язык, - объявил он.

- Я хочу сказать, - Хейнс принялся объяснять Стивену на ходу, - эта башня и эти скалы мне чем-то напоминают Эльсинор. "Выступ утеса грозного, нависшего над морем", не так ли?

Бык Маллиган на миг неожиданно обернулся к Стивену, но ничего не сказал. В этот сверкнувший безмолвный миг Стивен словно увидел свой облик, в пыльном дешевом трауре, рядом с их яркими одеяниями.

- Это удивительная история, - сказал Хейнс, опять останавливая их.

Глаза, светлые, как море под свежим ветром, еще светлей, твердые и сторожкие. Правитель морей, он смотрел на юг, через пустынный залив, где лишь маячил смутно на горизонте дымный плюмаж далекого пакетбота да парусник лавировал у банки Маглине.

- Я где-то читал богословское истолкование, - произнес он в задумчивости. - Идея Отца и Сына. Сын, стремящийся к воссоединению с Отцом.

Бык Маллиган немедля изобразил ликующую физиономию с ухмылкою до ушей. Он поглядел на них, блаженно разинув красивый рот, и глаза его, в которых он тут же пригасил всякую мысль, моргали с полоумным весельем. Он помотал туда-сюда болтающейся башкой болванчика, тряся полями круглой панамы, и запел дурашливым, бездумно веселым голосом:

Я юноша странный, каких поискать,

Отец мой был птицей, еврейкою - мать.

С Иосифом-плотником жить я не стал.

Бродяжничал и на Голгофу попал.

Он предостерегающе поднял палец:

А кто говорит, я не бог, тем плутам

Винца, что творю из воды, я не дам.

Пусть пьют они воду, и тайна ясна,

Как снова я воду творю из вина.

Быстрым прощальным жестом он подергал за Стивенову тросточку и устремился вперед, к самому краю утеса, хлопая себя по бокам, как будто плавниками или крыльями, готовящимися взлететь, и продолжая свое пение:

Прощай же и речи мои запиши,

О том, что воскрес я, везде расскажи.

Мне плоть не помеха, коль скоро я бог,

Лечу я на небо... Прощай же, дружок!

Выделывая антраша, он подвигался на их глазах к сорокафутовому провалу, махая крылоподобными руками, легко подскакивая, и шляпа ветреника колыхалась на свежем ветру, доносившем до них его отрывистые птичьи крики.