Читать «Из дома рабства» онлайн - страница 119

* Сейчас мы иногда вспоминаем официальную защиту с моими друзьями докторами Татьяной и Мордехаем Тверски, которые пришли на нее незадолго до своего отъезда в Израиль.

ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ

Троллейбус остановился возле гостиницы "Киев" – чуть более ста метров до моего дома. В мозгу упорно продолжал вращаться тяжелый маховик мыслей о работе, о больных. Может быть, поэтому буднично-привычной казалась и прелесть Мариинского парка, и тонкий аромат только что расцветших лип. Может быть, поэтому таким неожиданным оказался оклик:

– Здравствуйте, Ион Лазаревич!

Впрочем, заурядно-симпатичный молодой человек, многократно отражающийся в зеркальных стеклах вестибюля гостиницы "Киев", любил и умел озадачивать неожиданным появлением. Это была его профессия.

Впервые он огорошил меня несколько лет тому назад, когда, предъявив удостоверение офицера КГБ, высыпал на меня такое количество фактов, которые, – я был в этом уверен, – не могут быть известными кому-либо, что я почувствовал себя голым на многолюдной улице. Потом неоднократно он "случайно" натыкался на меня. Ему легко и просто было симулировать случайную встречу, так как я жил в доме № 5, а его "комитет" находился в № 16 на той же улице.

Во время "случайных" встреч он то отчитывал меня за "митинг", как он выразился, устроенный на могиле Цезаря Куникова, то пытался выяснить, кто был шестым, когда Наум Коржавин читал нам свои стихи (пятерых КГБ индентифицировал по голосу, но и это я подверг сомнению в разговоре с моим "случайным" собеседником, тем более, что шестым был мой сын), то увещевал прекратить встречи с Мыколою Руденко и т. д. Вскоре он убедился в том, что неожиданность встреч и атаки на меня не производят впечатления (один Бог знает, каких усилий мне стоило укрепить его в этом мнении). Стиль его несколько изменился. Он по-прежнему всегда старался ошарашить меня. Но почти прекратились вопросы, на которые, в чем легко было убедиться, у него не было шансов получить ответ. Мне кажется, что в его задачу и не входило получение сведений. Главное было запугать меня, держать в напряжении, показать, что недремлющее око КГБ следит за каждым моим движением.

Вскоре после начала "случайных" встреч я обнаружил уязвимое место у моего "ангела". Во время той встречи, он упорно пытался выяснить, откуда у меня красная папка с запретными стихами. Я уверял его в том, что не помню, кто мне ее дал, что даже если бы помнил, то не сказал бы, но на сей раз действительно не помню (помнил! Вероятно, и он понимал это). То ли стараясь блеснуть, то ли преследуя другую цель, он вдруг сказал:

– Да, кстати, а "Воронежских тетрадей" Мандельштама у вас нет. А у меня есть.

– Небось, стащили у кого-нибудь во время обыска?

– Ну, это вы бросьте, этим мы не занимаемся!

– Послушайте, – вдруг сказал я, – дайте прочитать "Архипелаг ГУЛаг". Вы же знаете, – я аккуратный читатель.