Читать «Ай-ай и я» онлайн - страница 50

В ближайшие несколько дней нам неплохо удалось пополнить коллекцию капидоло. Как раз прошел небольшой дождичек и выгнал их из укрытий. Они спокойно ползали по лесу, а мы хватали их на пересекавших лес просеках. Вскоре мы также выполнили нашу квоту по крысам — три пары — и торжественно посадили их в новые жилища и на новую диету. Как ни странно, но в той немногочисленной литературе, что о них имеется, ничего не сказано об их голосах: с заходом солнца в ночной хор дикого леса влились крысиные ворчанье, шипенье, тявканье и глубокие вздохи.

В последнее утро мы несколько задержались с выездом, так что, когда добрались до ловушек, солнце палило столь яростно и безжалостно, что казалось, будто оно готово поджечь весь лес. Я отвертелся от обхода ловушек, сказав, что лучше посижу у дороги и понаблюдаю за птицами.

Голоса других членов нашей команды уже стихли в глубине леса, когда на сплетения ползучих растений, опутывавших деревья над моей головой, опустилась стая нектарниц — целая эскадра пернатых с черными и кривыми, как турецкие сабли, клювами. Их головки, подбородки и шейки окрашены сочным, переливающимся зеленым цветом, а на серо-коричневой спинке отливают металлом пурпурные пятна. Грудка блестящего синего цвета окаймлена красным и ярко-желтым, хвост зеленый. Стая птиц, яркая и веселая, словно цыганский табор, оживила лишенные листьев лозы. Южноамериканские колибри нашли себе достойных соперников в лице столь же красивых, как они, африканских нектарниц. В каких-нибудь нескольких футах у меня над головой эти птицы охотились за насекомыми, ибо на лозах не было цветов, из коих они могли бы высасывать нектар. Они носились, как быстрые дротики, так что уследить за их полетом было невозможно; те же, которые сидели на ветвях, выклевывали на коре необычные геометрические орнаменты. Та или другая птица неожиданно замирала на лету и хватала насекомое, которое я мог бы разглядеть только с помощью сильной лупы. Члены этого небольшого стада перекликались острыми свистящими сигналами, что, по всей видимости, выражало радость. Вскоре охотники очистили лозы от обитавших там насекомых и умчались в лес, словно залп фейерверка.

Затем ко мне в гости пожаловали восемь попугаев-ваза — этих обаятельных птиц с закругленными хвостами и бледными, цвета рога, клювами. Издавая весьма певучие для попугаев звуки и хлопая крыльями, они полетели к огромному дереву, отстоявшему от меня в пятидесяти ярдах. На этом дереве не было фруктов и вообще ничего съестного, так что у меня сложилось впечатление, будто здесь у птиц находился спортивный зал. Они перепархивали с ветки на ветку, свешивались головой вниз и затевали забавные схватки. Вся эта деятельность сопровождалась хриплыми, похожими на кудахтанье криками и мелодичным свистом. Весело наблюдать за птицами, столь восторженно проявляющими радость к жизни.

Когда галикты в конце концов загнали меня в душную кабину «тойоты», пожаловала еще одна примечательная гостья, которую я и не надеялся увидеть. Мой глаз выхватил что-то красно-коричневое, мелькнувшее в кустах всего в шести футах от машины, и вдруг как из-под земли, тише тени, явилась фосса, торжественно выступив на середину дороги и усевшись там. Ошибки не было — этим существом с ленивой, похожей на кошачью походкой могла быть только фосса. Мне доводилось наблюдать эту самую крупную на Мадагаскаре хищницу, очень похожую на молодую пуму и с походкой пумы. Выйдя на середину дороги, она уселась в каких-нибудь десяти футах от «тойоты», на которую не обращала никакого внимания, и сидела неподвижно минуты две. Животное расслабилось и, как видно, чувствовало себя вполне уютно — ни испуганных оглядок назад, ни подергиваний ушами, ни напряжения мускулов. Как будто она была здесь почетной гостьей. А что ж такого? Она в лесу у себя дома! Я тоже решил расслабиться и сесть поудобнее.