Читать «Ай-ай и я» онлайн - страница 24

Проснувшись на следующее утро, я почувствовал, что, если бы кто-нибудь согласился взять у меня весь пищеварительный тракт, я отдал бы не глядя и с приплатой. В результате я сообщил Ли, что не смогу составить ей компанию в лемурных похождениях на озере, а вынужден, прикованный к унитазу, остаться в номере и наблюдать за нашими подопечными. Помимо всего прочего, я заметил, что детеныши нуждаются в частом и регулярном кормлении, особенно самый крошечный. Накормив лемурят досыта, я отправился в гостиничный бар закончить свои дневниковые записи. Меня обслуживала очаровательная миниатюрная мальгашка, говорившая только на своем родном языке. В углу бара стоял огромный цветной телевизор, включенный на полную мощь, и пока я раздумывал, что бы еще заказать из напитков, красавица жадно следила за бесхитростным развитием сюжета французской мыльной оперы, где большая часть сцен происходила в постели и сопровождалась множеством стонов и вздохов.

Перед обедом я снова покормил зверьков. Старшие уже жадно лакали молоко из блюдца, но младшего еще нужно было кормить из шприца. Он напился досыта, повиснув у меня на руке, словно прищепка, и смотрел мне в лицо большими золотистыми глазами. В этом возрасте у лемуров по сравнению с маленьким телом непропорционально большие головы, руки и ноги; смешно наблюдать, как они ходят по гладкой поверхности — походка у них что твой Чаплин. Но когда они лазят по деревьям, сразу видно, как умно приспособлены их руки и ноги. Я поставил рядом на двуспальной кровати клетки с самым маленьким детенышем и взрослой самкой, которую мы назвали Араминта, и был польщен, когда услышал, что они обменивались «хлопающими» звуками.

Я вернулся в бар, где страсти на телеэкране разгорелись с новой силой, и заказал чашку рисового супа как нечто легкое для желудка да несколько плодов манго на десерт лемурам. Бар и ресторан были переполнены, и я счел за благо вернуться в номер, подальше от какофонии голосов, всхлипов и вздохов, доносящихся из телевизора. Поскольку у меня не хватало рук нести и плоды, и дневник сразу, я сделал знак мальгашке помочь. Она взяла дневник, словно священный кубок, и бережно отнесла наверх ко мне в номер. Жонглируя плодами манго, я проследовал за ней. Она благоговейно возложила дневник на стол, стоявший у кровати; я поблагодарил ее словом «мисаотра», что по-мальгашски значит «спасибо», и красавица, кивнув головой и одарив меня ослепительной улыбкой, исчезла. Через несколько мгновений после этого я сообразил, что она механически повернула ключ в двери и заперла меня снаружи.

Сказать, что я был в отчаянии, — значит ничего не сказать. Двери и мебель, выделываемые на Мадагаскаре, не уступают по весу и прочности граниту, так что, если бы я попытался вообразить себя Джеймсом Бондом и выломать дверь, я бы только вывихнул плечо. Взывать о помощи также было бесполезно — самый отчаянный крик неизбежно потонул бы в шуме ножей и вилок и в страстных всхлипах, доносящихся из телевизора. Я оглядел комнату в поисках чего-нибудь, чем можно отомкнуть замок, но ничего не нашел. Я подошел к забранному массивной решеткой окну и закричал что есть мочи в надежде привлечь чье-нибудь внимание, но прохожие только приветливо махали мне рукой, а кое-кто вытягивал ладонь для милостыни. Я сел на кровать, проклиная судьбу, — приближалось время кормить детенышей лемуров, но хуже всего было то, что нужник находился снаружи, в конце коридора.