Читать «Перо (Пути - дороги)» онлайн - страница 3

Так Борис Малкин сделал второй в своей жизни сознательный выбор. Нет, он не отошёл от своих диссидентских друзей и не примкнул к комсомольским активистам, а остался где-то между. Его принимали и в той и в другой кампании. И тут и там он был как бы между своими. Только неясно было где же, по настоящему, были свои?

Закончив университет и получив, неожиданно для всех, лучшее возможное распределение - в местную областную газету, Борис не выглядел счастливым. Вместо того чтоб вступить в реальную жизнь с определёнными установками, он, за пять лет обучения в ВУЗе, не только растерял свою школьную идеологическую девственность но и не приобрёл вместо нее ясную жизненную позицию. Он стал относиться к своей профессии, да и к жизни вообще, так как когда-то говорил о ней Роман Абрамович - цинично, с кривой полу-улыбкой.

Женившись, не по любви, на племяннице ответственного секретаря редакции, Борис (теперь уже Борис Ильич) стал делать доступную для советского еврея карьеру. Карьеру эту надо было делать не брезгая ничем. И Борис не брезговал. Николай Иванович, начальник отдела, быстро почувствовал готовность Бориса делать что угодно и продавать своё перо за любые ощутимые блага. И они, эти блага, не преминули прийти.

Улучшенная квартира в центре, автомашина, цвета морской волны, японская стереоустановка и, наконец, мечта всех журналистов их газеты: поездки за границу, в капстраны.

Один за другим проходили годы. Борис Ильич постарел, полысел, обзавёлся животиком, одышкой и больной печенью. Давно ушли в прошлое шумные друзья молодости, ночные споры, самиздат. И вместо этого пришло: "Что скажет Николай Иванович? И как отзовётся главный редактор?" Привычно, сыто и скушно проходила жизнь. Начал разменивать он уже шестой десяток, когда подули новые ветры.

Вначале появились и стали входить в употребление какие-то новые странные слова: ускорение...развитие в общепринятых мировых рамках, западная модель, многопартийная демократия. Самое странное заключалось в том, что слова эти произносились не "голосами" и истеричными диссидентами, а руководителями самого крупного ранга. И никто никого не сажал, никто никому не закрывал рот. "Указания бы, указания! Только нету его - указания". Потом появились и новые люди, как будто овладевшие этим словарём. Были они молоды, лет эдак под тридцать, очень самоуверены и всезнающи, более-менее владели английским и иронически улыбались, слушая Бориса Ильича.

Борис Ильич заметался. Все привычные ориентиры, все, с таким трудом, сложившиеся отношения пошли прахом. В газете стало нечего делать. Привычно написанные статьи никто не читал, а новым оборотам и новым мыслям Борис Ильич научиться уже не мог. Давно ушла в прошлое его способность быстро усваивать всё новое.