Читать «Воспоминания солдата (с иллюстрациями)» онлайн - страница 292

К 17 января было установлено, что перед фронтом группы армий “А” находятся пятнадцать танковых корпусов русских; это совершенно определенно свидетельствовало о том, что здесь противник наносит главный удар. Кроме того, перед фронтом группы армий “Юг” вели бои восемь танковых корпусов, а перед фронтом группы армий “Центр” – три танковых корпуса. Главные силы русских наступали теперь в западном направлении на рубеж Краков, Ченстохов, Радомско. В районе Кельце русские вели бои с упорно оборонявшимся 24-м танковым корпусом генерала Неринга. Крупными силами противник наступал также на Варшаву; другие его части стремились выйти через Лович, Сохачев к Висле, чтобы отрезать путь через Вислу 46-му танковому корпусу, отступавшему из района Варшавы. Этот корпус, продвигаясь южнее Вислы, должен был предотвратить стремительный прорыв русских через Хоэнзальца (Иновроцлав), Гнезен (Гнезно) на Познань, чтобы не дать противнику возможности отрезать Восточную и Западную Пруссию от рейха. К сожалению, однако, корпус, вопреки неоднократным приказам, отошел под сильным натиском противника через реку в северном направлении. Лавина наступающих войск, не встречая сопротивления, хлынула по направлению к границе рейха.

На участке фронта группы армий “Центр” увеличились темпы наступления русских в направлении Цихенау (Цеханув), Прашнитц (Пшасныш). На Нареве пока было спокойно; однако все говорило о том, что и здесь скоро разразится буря.

К вечеру офицеры оперативного отдела доложили мне о серьезном положении в районе Варшавы. Они предложили наметить следующий рубеж обороны, исходя из предположения, что Варшава уже находится в руках противника. На мои вопросы полковник фон Бонин, начальник оперативного отдела, ответил, что потеря города, по имеющимся данным, неизбежна, что, может быть, он уже и оставлен нашими войсками. Связь с крепостью города была прервана. Исходя из этого, я согласился с их предложением, разрешив передать мое распоряжение в группу армий, так как нужно было спешить с отдачей приказа. Затем я отправился в Берлин, в имперскую канцелярию, на доклад к Гитлеру. Во время моего доклада фюреру об обстановке и о тех приказах, которые я заготовил для закрепления нашего положения, поступила радиограмма от коменданта крепости Варшавы, в которой указывалось, что город находится еще в наших руках, но что его придется оставить в течение последующей ночи. Когда я доложил Гитлеру об этом, он разразился гневом и приказал любой ценой удержать Варшаву. Фюрер распорядился о немедленной отдаче соответствующих приказов, с возмущением отклонив мое возражение, что они прибудут в Варшаву слишком поздно. Гарнизон Варшавы, который должен был состоять, по моим первоначальным планам, из одной крепостной дивизии, вследствие того, что некоторые части были отправлены на Западный фронт, имел всего лишь четыре крепостных пехотных батальона, обладавших весьма незначительной боеспособностью, и несколько артиллерийских и инженерных подразделений. Если бы комендант выполнил приказ Гитлера, то гарнизон обязательно попал бы в плен к противнику, так как он ни при каких обстоятельствах не смог бы удержать города. Поэтому комендант, хотя и получил приказ фюрера, когда город еще находился в наших руках, принял решение отступить из Варшавы со своим слабым гарнизоном. Теперь гнев Гитлера не знал никаких границ. Он совершенно утратил интерес к столь опасной для нас общей обстановке и занимался лишь варшавской неудачей, которая в общем ходе событий играла второстепенную роль. В последующие дни, когда я был на докладах у Гитлера, он находился исключительно под впечатлением варшавских событий и требовал наказания работников генерального штаба за их мнимую беспомощность.