Читать «Жизнь без смокинга» онлайн

Грабал Богумил

Жизнь без смокинга

Богумил Грабал

ЖИЗНЬ БЕЗ СМОКИНГА

Перевод с чешского Сергея Скорвида

Я вспоминаю о своем реальном училище в Нимбурке как о заведении для шалопаев, в котором за семь лет малые дети вырастают в юношей и девушек. Для меня, однако, этот сияющий замок был вечной стеной плача и страха, местом, где мне выпало множество переживаний, от которых я до сих пор не могу оправиться. Кроме пения и физкультуры, я успевал еще только по природоведению, по всем же остальным предметам я не то что плавал, а прямо-таки тонул, так как не мог ничего выучить. Все это время я провел под плотным коконом невежества. Когда меня вызывали к доске, я смущался, краснел и бормотал то, что подсказывали мне соученики с первых парт, отчего путался все больше и больше. Поэтому, разозлившись на то, что в школе я ничего не значу, я решил хоть чем-то отличиться в глазах учителей и одноклассников и сделать нечто такое, на что не способны остальные. И вот я с полным самоотвержением вытворял всякие глупости, убежденный в том, что должен преодолевать себя -- так же, как делали это в американских комедиях Чаплин, Фриго и Гарольд Ллойд. Эти минуты маленьких бунтов давались мне нелегко. Мне приходилось набираться смелости, чтобы выкинуть такую штуку, за которую меня потом заносили в классный журнал и ставили двойку или тройку по поведению. Но, как ни странно, за этот мой "черный юмор" соученики меня любили, а некоторые даже восхищались мною. Так своими безобидными шалостями я как бы уравновешивал их блестящие ответы на вопросы учителей. Наверное, одноклассники любили меня потому, что я вместо них говорил или вытворял нечто такое, на что они никогда бы не отважились...

Моя бездарность в учебе, моя неспособность взять в руки учебники и перелистать их, мой идиотизм, состоявший в неумении слушать объяснения преподавателей, -- все это, вероятно, коренилось в том, что, как твердила моя матушка даже через пятьдесят лет, я слишком часто предавался мечтам и витал мыслями где-то вдалеке. Сегодня мне кажется, что это "витание" проистекало из того, что школой из школ, университетом из университетов были для меня пивоварня, и река, и лес, и мои бесконечные прогулки и блуждания. Припоминаю, что я пребывал мыслями где-то вдалеке не только в школе. Кокон невежества неизменно сопровождал меня и на улицах города. Когда бы меня кто ни останавливал, чтобы о чем-то спросить, я краснел и терялся так, что, как и в школе, нес полную чушь. Мало того, я был страшно неловок, особенно в обществе девушек. Мне приходилось следить за собой, иначе миловидное личико, обрамленное локонами и лентами, могло взволновать меня настолько, что я едва не лишался чувств. А мое поведение с остальными определялось неизменной -тогда, как и сейчас, -- уверенностью в том, что другие куда умнее и разбираются во всем лучше, чем я. У меня были и до сих пор остались комплексы в отношениях с людьми, которые я мальчиком и юношей обыкновенно лечил в подсобках пивоварни, в солодовнях и бочарнях, где слушал разговоры солодильщиков и бочаров так, как должен был бы внимать учителям в классе. Уже школьником я любил уединение, закаты, отражавшиеся в реке, неспешные лодочные прогулки, любил забираться ночью на плоскую крышу солодильни, где росли трава и мох, и долго смотреть на звездное небо, колышущееся в водах текущей Лабы, на мост и огни городка. Когда же я поднимался по ступеням и входил в роскошный вестибюль нимбуркского реального училища, у меня было такое ощущение, что я оказался в западне, в туннеле; потому-то долгие годы пребывания в этом заведении я старался разнообразить маленькими бунтами, которые кончались для меня занесением в классный журнал и о которых остальные ученики рассказывали легенды. И никто не знал, как я страдал от этих своих шалостей, как стыдился их и какими угрызениями совести мучился.