Читать «О первой любви» онлайн - страница 7
Максим Горький
Через несколько дней я сидел в поле на краю оврага, - внизу, в кустарнике, шелестел ветер. Серое небо грозило дождем, - деловито серыми словами женщина говорила о разнице наших лет, о том, что мне нужно учиться и что преждевременно для меня вешать на шею себе жену с ребенком. Все это было угнетающе верно, говорилось тоном матери и еще более возбуждало любовь, уважение к милой женщине. Мне было грустно и сладко слушать ее голос, нежные ее слова, - впервые со мною говорили так.
Я смотрел в пасть оврага, где кусты, колеблемые ветром, текли зеленой рекой, и клятвенно обещал себе заплатить этому человеку за ласку его всеми силами моей души.
- Прежде чем решить что-либо, нам нужно хорошо подумать, - слышал я тихий голос. Она стегала себя по колену сорванной веткой орешника, глядя в сторону города, спрятанного в зеленых холмах садов.
- И, конечно, я должна поговорить с Болеславом, - он уже кое-что чувствует и ведет себя очень нервозно. А я не люблю драм.
Все было очень грустно и очень хорошо, - но оказалось необходимым нечто пошленькое и смешное.
Шаровары мои были широки в поясе, и я скалывал пояс большой медной булавкой, дюйма три длиной, - теперь нет таких булавок к счастью влюбленных бедняков. Острый кончик проклятой булавки все время деликатно царапал кожу мне, - неосторожное движение - и вся булавка впилась в мой бок. Я сумел незаметно вытащить ее и с ужасом почувствовал, что из глубокой царапины обильно потекла кровь, смачивая шаровары. Нижнего белья у меня не было, а курточка повара - коротенькая, по пояс. Как я встану и пойду в мокрых шароварах, приклеенных к телу?
Понимая комизм случая, глубоко возмущенный его обидной формой, я, в диком возбуждении, начал говорить что-то неестественным голосом актера, который забыл свою роль.
Послушав несколько минут мою речь, сначала - внимательно, потом - с явным недоумением, она сказала:
- Какие пышные слова! Вы вдруг стали не похожи на себя.
Это окончательно поразило меня, и я замолчал, как удивленный.
- Пора итти, собирается дождь.
- Я останусь здесь.
- Почему?
Что я мог ответить ей?
- Вы рассердились на меня? - ласково заглянув в лицо мое, спросила она.
- О, нет! На себя.
- И на себя не надо сердиться, - посоветовала женщина, встав на ноги.
А я - не мог встать, сидя в теплой луже, - мне казалось, что кровь моя, вытекая из бока, журчит ручьем, - в следующую секунду женщина услышит этот звук и спросит:
- Что это?
- Уйди! - мысленно молил я ее.
Она милостиво подарила мне еще несколько ласковых слов и пошла вдоль оврага, по краю его, мило покачиваясь на стройных ножках. Я следил, как ее гибкая фигурка, удаляясь, уменьшается, и потом лег на землю, опрокинутый ударом сознания, что моя первая любовь будет несчастлива.
Конечно, так и случилось: ее супруг пролил широкий поток слез, сентиментальных слюней, жалких слов, и она не решилась переплыть на мою сторону через этот липкий поток.