Читать «Жизнь Матвея Кожемякина» онлайн - страница 109
Максим Горький
- Вы хорошо делаете, записывая это, - медленно и вдумчиво сказала постоялка, - очень хорошо!
- Почему же? - спросил он. - Иногда перечитаешь это - скучно очень!
- Да? Только скучно? Не более?
"Чего она добивается?" - подумал Кожемякин и, не ответив, продолжал:
- "76-го году, Апреля 29-го дня.
На базаре неизвестного человека чиновник Быстрецов поймал, посадили в полицию, а он оттуда в ночь выбежал, теперь с утра ищут его, иные верхами поскакали, иные пеше ходят. Побили прохожего какого-то, оказалось не тот, кого надо. Базунов сказывал, что человек подослан поляками леса казённые жечь, были у него найдены зажигательные бумаги. Как убежал - нельзя понять, потому что когда его схватили, то одну руку из плеча вывернули. Толоконников хвастался и божился, что это он сам и вывёртывал. Ему в этом верить можно, зверь".
Женщина провела рукою по лицу, потом откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.
- Нашли?
- Нет. Вам не скучно?
- Пожалуйста - читайте! - попросила она, закрыв глаза.
Кожемякин наклонился над тетрадью.
- Тут до 79 года домашнее всё идёт: насчёт Шакира, как его за Наталью били...
- Кто?
- Горожане. Про некоторых рабочих мысли разные...
- Чьи мысли?
- Мои. Тоже о домашнем, о себе - я это пропущу?
- Воля ваша, - сказала она, вздохнув. И крепко закуталась шалью, несмотря на жару в комнате.
"Зря, пожалуй, затеял я всё это!" - безнадёжно подумал Матвей, поглядывая на её скучно вытянувшееся лицо и глаза, окружённые тенями. Перелистывая страницы, он говорил, вслушиваясь в свой однотонный голос:
- Вот - собор достроили, молебствие было. Маляр опился, - неинтересное всё. Трёх бойцов слободских гирьками забили. К Вагиным во двор волк забежал, зарезал собаку. Глупости разные: портной Синюхин нос свояченице своей откусил, Калистратовым ворота дёгтем помазали, - ну, это ошибка была... Колокол соборный хотели поднимать: шестьсот двадцать пуд колокол был, стали пробовать - треснул. Подняли его уже в 82-ом году, перед успеньем. Пожары, конечно. Это уж каждогодно город горит, даже и смотреть мало интересно, не токмо писать про это. Мальчишки мяли зыбку на весеннем льду, семеро провалилось, трое утонуло сразу, а ещё один, воспитанник мой, Саватейка Пушкарев, от простуды помер. Секлетея Добычина, по грибы пойдя, пропала, одни говорят - в болоте увязла, другие думают - ушла в Черноборский монастырь. У неё не всё хорошо было со священником Никольским, отцом Виталием...
Пока он перечислял всё это, читая, как дьячок поминание, женщина бесшумно встала, отошла в сумрак комнаты и остановилась там у окна.
"Чего беспокоится?" - думал он, искоса поглядывая на неё и чувствуя, что ему становится всё более неловко с нею.
- Вот, - нарочито, с большим усилием, оживляясь, воскликнул он:
- "79-го году, Июня 3-го дня.
На базаре живую русалку показывали, поймана в реке Тигре, сверху женщина, а хвост - рыбий, сидит в ящике с водой, вроде корыта, и когда хозяин спрашивает, как её звать и откуда она родом, она отвечает скучно: Сарра из Самарры. С двумя ерами, а то и тремя. Плечи голые и в прыщах, точно бы у человека. Многие не верят, что настоящая, а Базунов даже кричал, что Самара на Волге, а не на Тигре, и что Тигр-река давно в землю ушла. А русалкин хозяин объяснил, что Самарой называется Самария, про которую в евангелии писано, где Иисус Христос у колодца вёл беседу с женщиной семи мужей. Базунов сконфузился, погрозил ему кулаком и ушёл. Первый раз он потерпел конфуз, и всем его даже стало жалко, а некоторые очень злорадничали. Старенек, уже более девяти десятков лет ему. В том же балагане таз жестяной стоял, налит водой, и кто в эту воду трёшник, а то семишник бросал, назад взять никак не мог, вода руку неведомой силой отталкивала, а пальцы судорогой сводило. Воду эту хозяин продавал по гривеннику бутылка, говорил, что против лихорадки хороша".