Читать «Жизнь Клима Самгина (Часть 3)» онлайн - страница 107

"А я все-таки немножко сентиментален!"

Он сел пить кофе против зеркала и в непонятной глубине его видел свое очень истощенное, бледное лицо, а за плечом своим - большую, широколобую голову, в светлых клочьях волос, похожих на хлопья кудели; голова низко наклонилась над столом, пухлая красная рука работала вилкой в тарелке, таская в рот куски жареного мяса. Очень противная рука.

Когда в дверях буфета сочно прозвучал голос Марины, лохматая голова быстро вскинулась, показав смешное, плоское лицо, с широким носом и необыкновенными глазами, - очень большие белки и маленькие, небесно-голубые зрачки. Собственник этого лица поспешно привстал, взглянул в зеркало, одной рукой попробовал пригладить волосы, а салфеткой в другой руке вытер лицо, как вытирают его платком, - щеки, лоб, виски. Затем он сел, беспокойно мигая; брови у него были белесые, так же как маленькие усики, и эта растительность была почти незаметна на желтоватой коже плоского, пухлого лица. К нему подошла Марина, - он поднялся на ноги и неловко толкнул на нее стул; она успела подхватить падавший стул и, постукивая ладонью по спинке его, неслышно сказала что-то лохматому человеку; он в ответ потряс головой и хрипло кашлянул, а Марина подошла к Самгину.

- Опоздал проводить Дуняшу? - спросила она, внимательно разглядывая его. - Мороз, а ты все таешь. Зайди ко мне, насчет денег.

- Когда можно?

Она сказала, что через полчаса будет в магазине, и ушла. Самгину показалось, что говорила она с ним суховато, да и глаза ее смотрели жестко.

В зеркало он видел, что лохматый человек наблюдает за ним тоже недоброжелательно и, кажется, готов подойти к нему. Все это было очень скучно.

"Еще день, два и - уеду отсюда, - решил он, но тотчас же представил себе Варвару. - В Крым уеду".

Когда он вошел в магазин Марины, красивенький Миша, низко поклонясь, указал ему молча на дверь в комнату. Марина сидела на диване, за самоваром, в руках у нее - серебряное распятие, она ковыряла его головной шпилькой и терла куском замши. Налила чаю, не спросив - хочет ли он, затем осведомилась:

- На похоронах остатков губернатора не был?

- Нет. Кажется, говорят: останков?

- Верно, останков! Угрожающую речь сказал в сторону вашу прокурор. Ты - что, сочувствуешь, втайне, террору-то?

- Ни красному, ни белому.

- Вчера гимназист застрелился, единственный сын богатого купца. Родитель - простачок, русак, мать - немка, а сын, говорят, бомбист. Вот как, - рассказывала она, не глядя на Клима, усердно ковыряя распятие. Он спросил:

- Что это ты делаешь?

- Поп крест продал, вещь - хорошая, старинное немецкое литье. Говорит: в земле нашел. Врет, я думаю. Мужики, наверное, в какой-нибудь усадьбе со стены сняли.

- Был я у Лидии, - сказал Самгин, и, помимо его воли, слова прозвучали вызывающе.

- Знаю. Обо мне расспрашивал. Самгин заметил, что уши ее покраснели, и сказал мягче:

- Поверь, что это не простое любопытство.

- Верю. Весьма лестно, если не простое. Она замолчала. Самгин, подождав, сказал уже совсем примирительно: