Читать «Непокоренные» онлайн - страница 62

- Нам бы теперь, дядя Степан, - захлебываясь от восторга, говорил парень, - нам бы с партизанами связаться. Такой можно налет произвести!..

- Это подумать надо, - отвечал, почесывая щеку, Степан. - Так полицмейстера убили?

- Убили. Наповал.

- Хорошо, хорошо. Теперь, Василек, тебе придется идти служить в полицию.

- Мне? - бледнел паренек и растерянно улыбался. - Вы это шутите?

- Нет, Василек, не шучу. Серьезно, - отвечал он и нежно глядел на юношу.

- Так меня... меня же все затюкают. Меня и отец проклянет!

- А это стерпеть придется.

- А наши придут, что ж я им скажу? - чуть не плача, говорил юноша. Все партизаны, а я - полицейский...

- А это я на себя возьму.

- Так ведь, дядя Степан... - сдавленным шепотом продолжал Вася, - ведь убьют!

- А смерти, Вася, нет. Ее выдумали. Есть капут для трусов и бессмертие для героев, середины нету. - Он обнимал за плечи Васю, привлекал к себе. Жаль мне тебя, Василек, - тихо говорил он, - жаль! А идти в полицию надо, больше некому идти. Ты десятилетку кончил, по-немецки немного знаешь. Надо идти. Надо!

И Василек шел служить в полицию. Теперь у Степана везде были свои люди; они сообщали о немецких планах, выручали подпольщиков, помогали партизанам.

Пожилой слесарь докладывал Степану о депо. Сидели тут же у дороги, в стороне от поселка.

- Пустил немец депо! - огорченно вздыхал слесарь. - Вот ведь как!

- Да... неудачно это...

- Теперь мастеров ищет. Паровозы пришли, целое кладбище. А мастеров нет.

- Да...

- Ну, наши мастера не пойдут. Мы им так и сказали, и молодым и старикам: если которая сука пойдет работать в депо - ну, проклянем без снисхождения!

- И не идут?

- Не идут! - радостно-удивленно восклицал слесарь. - Скажи-ка, а? Ни один человек!

- Хорошо! Очень хорошо, - потирал Степан щеку. - А ты, Антон Петрович, пойдешь!

- Я? - растерянно улыбался слесарь. - Нет, зачем же? Обижаете... И я не пойду...

- Нет, пойдешь! На работу станешь. И паровозы возьмешься чинить. А готовые будешь калечить.

- Понимаю... - бледнея, отвечал слесарь. - Понимаю я. Воля твоя, товарищ Степан, пойду. Убьют меня мастера за это дело, а пойду. Понимаю.

И никто из людей, которыми двигал Степан, не спрашивал ни его, ни себя, по какому праву распоряжается ими этот бородатый, похожий на бродягу человек. Они знали, кто стоит за ним. Родина? Нет, родина стояла за всеми. Но только за ним стояла партия. Партия вручила ему власть над их душой.

Представляя людям Степана, председатель подпольной сходки говорил: "Этот человек пришел к нам от партии", - и все подымали глаза на Степана. Этот человек пришел к ним от партии. Он, как посланец партии, шел по этой вздыбленной, набухшей гневом земле, - ему верили.

- Куда ты теперь идешь, Степан? - спросил Тарас сына.

Костер погас, только одна головешка все тлела, покрылась синеватым пеплом и, как глазок, выглядывала из золы. Завернувшись в мокрый плащ и съежившись, спал Петр Петрович. Парикмахер ворочался во сне и стонал.

- Иду Вале навстречу, - ответил Степан, и на его лице, как и всегда, когда он думал о жене, появилась теплая, светлая улыбка.