Читать «Иван Савич Поджабрин» онлайн - страница 38

Иван Савич признан был всем обществом за любезного, фешенебельного и вообще достойного молодого человека. Крестный особенно был ласков с ним.

Иван Савич благодарил его за дозволение бывать у его крестницы по четвергам.

- Сам я не надеялся получить это позволение, - начал Иван Савич, Прасковья Михайловна так боязливы...

- Ась?

- Прасковья Михайловна так боязливы...

- Оно не то что боязлива, извольте видеть... - отвечал крестный, - а того... получила от отца фундаментальное воспитание. Мать была, правда, баловница, - не тем будь помянута, - да умерла рано; а покойник-то отец, мой сослуживец, уж коллежский советник, - вот он был строг, не любил баловать. Он ее и приучил к аккуратности и воздержанию. Не будь его, смоталась бы, чисто смоталась бы девка. Да он, - царство ему небесное, был с правилами человек и ей внушил. А то она...

- Что такое? - спросил Иван Савич.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

После этого вечера Иван Савич решился прийти и не в четверг. Его встретили градом упреков и в то же время сняли со стула шаль и ридикюль, чтобы очистить ему место. Он повторял эти визиты в неделю раз, потом чаще и чаще. Прием всегда был одинаковый. Наконец однажды он решился приступить к объяснению. Был зимний вечер. Всё было тихо кругом. Кухарка спала у себя в кухне. Горничная ушла к соседям в гости. Сама Прасковья Михайловна сидела на диване и шила в пяльцах. Иван Савич сначала сидел напротив ее, потом у него в голове мелькнули какие-то соображения, и он сел рядом с ней на диване, так что ему был виден затылок и вся спина соседки. Он открыл, что косыночка не доходила вплоть до платья и часть плеча оставалась обнаженною. Он уж был откровенен с Прасковьей Михайловной, говорил ей о дружбе, о любви, - не к ней, а вообще. Она сначала зажимала уши, кричала, потом не зажимала ушей и не кричала, но зато ничего не отвечала, так что Ивана Савича брало зло. Он решился заговорить о любви к ней. Для этого-то он и пересел рядом, чтобы, в случае неблагосклонного приема своих объяснений, избегнуть грозных взоров оскорбленной добродетели.

- Прасковья Михайловна! - сказал он.

- Чего изволите?

- Вы... бывали влюблены?

- Что вы это? опомнитесь: ведь я девушка.

- Так что же? разве девушки не влюбляются?

- Не должны! - сказала она строго, - пока ни за кого не помолвлены.

А сама так и сновала иглой, то вверх, то вниз.

- Да ведь любовь иногда не ждет помолвки.

- Об этом и думать не должно! - сказала она.

- Ну да неужели вам никто не нравился?

Молчание.

- Прасковья Михайловна!

- Чего изволите?

- Неужели вы не любили никогда?

Молчание.

"Экая дубина! - подумал Иван Савич, - хоть бы что-нибудь... хотя бы плюнула. Брякнуть ей о писаре разве? да нет, подожду, еще что будет".

- А я думал... - начал он, - я надеялся, что, может быть... я удостоюсь... что постоянная моя внимательность будет награждена...

- Что это сегодня как будто на вас нашло? - сказала она. - Бог знает что вы говорите! Не пора ли вам домой? десятый час.