Читать «Гениальность и вырождение» онлайн - страница 31

Дело идёт здесь, следовательно, о совсем иных психических условиях, чем у гениального поэта и художника; мы можем даже сказать, что условия эти находятся в существенном противоречии. Если, как мы видели, богатая фантазия и пёстрая смесь настроений, чувств и ощущений составляют главное условие для творящего художника, то для великого естествоиспытателя эти вещи не только не полезны, но даже вредны. Если, как сказано, у каждого человека имеется фантазия, и абсолютно резких границ нельзя провести между обоими понятиями, фантазией и интеллектом; если, далее, каждый человек бывает подвержен известным колебаниям настроения, то для великого исследователя является главным условием, чтобы рассудочная деятельность подчинила себе все остальные психические факторы. Если Шиллер говорит о поэте, что «ему не нравится, если рассудок слишком строго экзаменует являющиеся ему мысли», то об учёном можно сказать, что для него нехорошо, если богатая фантазия изменяет результат его объективных наблюдений или отвлекает его внимание от предмета исследования.

Писатели, старавшиеся свести гениальность к одной общей психологической основе, но не желавшие отнести этого понятия к определённому и ограниченному классу людей, должны были придти к таким ложным выводам, как Юрген Бона Мейер, который говорит об этом следующее: «Этого никто не может отрицать: гениальное и в науке создаётся лишь при помощи творческого могущества силы воображения». В другом месте тот же автор пишет: «Рассуждение часто губит силу гениального творчества; мысли должны являться сами собой и сочетаться по своему сродству». На этом основании рассуждение должно было бы служить препятствием для гениального учёного, а между тем из показаний самих этих учёных видно, что оно является даже главным условием их умственных успехов.

Кто, подобно Мейеру, видит сущность гениальности в «творческой силе воображения», в «бессознательном возникновении мыслей», тому вообще не следует применять этого понятия к учёным. Когда же Шопенгауэр, имеющий такое же представление о гениальности, говорит о полководцах и государственных деятелях: «смешно говорит о гениальности у подобных людей», – то Мейер выходит из себя и отвечает: «По–моему, смешно не считать Фридриха Великого политическим и военным гением, Наполеона I – гениальным полководцем, Бисмарка – гениальным государственным деятелем».