Читать «Студенты (Семейная хроника - 3)» онлайн - страница 95

"Пороки зависят от порядков эпохи, а не от человека, - вспомнил он и подумал, - а китайцы говорят, что от одного хорошего человека уже весь мир делается лучше. Так это или не так? Но надо же на чем-нибудь остановиться: при "Saeculi vitia"* складывай руки, нет точки приложения для своего идеала, но у китайцев, при их добром человеке и этой отдельной работе каждого, сколько тысяч лет все только одна проза жизни, все один навоз, а того, чего-то иного, высшего, что есть у гениев культурного человечества, нет и нет, и все пошло, тоскливо... И у нас, когда рвались к этим гениям, была и сила и мощь, а теперь реакция... Вот Рыльский пишет Корневу, что и Иванова движение реакционное... да и я, собственно, срезался ведь, если говорить откровенно, действительно же просто потому, что не подготовлен понимать идеи этого самого Запада... А какую-то идею надо, ну и валяй сплеча свою Америку; вот эти все Ивановы... и я такой же, и нет рамок, гарантирующих от путаницы на всю жизнь. Блуждать в каких-то потемках!.."

______________

* Пороках века (лат.).

Карташев уперся в какой-то угол со своими мыслями и принялся за "Карла Смелого".

Иногда он отрывался от чтения, возвращался к действительности, в сердце точно кто-то вонзал иголку, и он думал: "Да где же Ларио?!"

Раздался звонок: "Вот он!"

Но это был Корнев с какой-то дамой. Карташев, выглянувший было в коридор, поспешно спрятался.

- Вы подождите, Анна Семеновна...

- Кто это? - спросил озабоченно Карташев вошедшего Корнева.

- Горенко... одевайся...

Этого только недоставало! Карташев оживленно рассказал Корневу о своем положении. Горенко провели в соседнюю комнату, и Карташев рассказал и ей через дверь всю правду.

- Есть одно только спасенье, - говорил он, - если я надену салоп горничной, но и тогда я все-таки буду босой.

- Да ерунда, иди, - махнул рукой Корнев, сидевший у кровати Ларио.

- Идите, конечно, - усмехнулась Горенко.

Через несколько мгновений Карташев вышел к Анне Семеновне.

- Как вы выросли! - могла только сказать Горенко, удерживаясь от смеха.

Карташев стоял перед ней, высокий, в длинном салопе, в носках, и сконфуженно смотрел своими наивными, растерянными глазами. Горенко кусала губы.

- Можно подумать, что вы сами больны, - произнесла она с своей манерой говорить сама с собой, - волосы отросли... волнами... настоящий поэт...

Она была одета в черное, просто, но все шло к ней; глаза ее, большие, синие, сделались еще глубже, загадочнее и сильнее магнетизировали. Она показалась Карташеву очаровательной, прекрасной, каким-то слетевшим ангелом.

- Я так рад вас видеть!..

- И я рада... - Она осмотрела его. - Этот костюм вам больше идет, чем теплое пальто, калоши и башлык в июле. Вам все ваши кланяются... Наташа еще похорошела...