Читать «Детство Тёмы (Семейная хроника - 1)» онлайн - страница 67

- Еще бы ему не настаивать, у него живот-то, слава богу; ему и надо, а нам на что?

- А мы, чтоб не дразнить его, сделаем уже, а ему благоразумно умолчим.

- Подлец, врать хочешь...

- Не врать, молчать буду. Спросит - ну, тогда признаюсь.

Всю зиму шла работа; сперва киль выделали, затем шпангоуты насадили, потом обшивкой занялись, а затем и выкрасили в белый цвет, с синей полоской кругом.

Собственно говоря, постройка лодки подвигалась непропорционально труду, какой затрачивался на нее друзьями, и секрет этот объяснялся тем, что им помогали какие-то таинственные руки. Друзья благоразумно молчали об этом, и когда лодка была готова, они с гордостью объявили товарищам:

- Мы кончили.

Впрочем, Касицкий не удержался и тут же сказал, подмигивая Тёме:

- Мы?!

- Конечно, мы, - ответил Тёма. - Матросы помогали, а все-таки, мы.

- Помогали?! Рыло!

И Касицкий, рассмеявшись, добавил:

- Кой черт, мы! Ну, Данилов действительно работал, а мы вот с этим подлецом все больше насчет глаз. Да ей-богу же, - кончил он добродушно. Зачем врать.

- Я считаю, что и я работал.

- Ну да, ты считаешь. Ну, считай, считай.

- Да зачем вам лодка? - спросил Корнев, грызя, по обыкновению, ногти.

- Лодка? - переспросил Касицкий. - Зачем нам лодка? - обратился он к Тёме.

Тёму подмывало.

- Свинья! - смеялся он, чувствуя непреодолимое желание выболтать.

- Чтоб кататься, - ответил Данилов, не сморгнув, что называется, глазом.

Корнев видел, что тут что-то не то.

- Мало у отца твоего лодок?

- Ходких нет, - ответил Данилов.

- Что значит - ходких?

- Что б резали хорошо воду.

- А что значит - чтоб резали хорошо воду?

- Это значит, что ты дурак, - вставил Касицкий.

- Бревно! - вскользь ответил Корнев, - не с тобой говорят.

- Ну, чтоб узкая была, шла легко, оказывала бы воде меньшее сопротивление.

- Зачем же вам такую лодку?

- Чтобы больше удовольствия было от катанья.

Корнев подозрительно всматривался по очереди в каждого.

- Эх ты, дура! - произнес Касицкий полушутя-полусерьезно. - В Америку хотим ехать.

После этого уже сам Корнев говорил пренебрежительно:

- Черти, с вами гороху наесться сперва надо, - и уходил.

- Послушай, зачем ты говоришь? - замечал Данилов Касицкому.

- Что говорю? Именно так действуя, ничего и не говорю.

- Конечно, - поддерживал Тёма, - кто ж догадается принять его слова за серьезные.

- Все догадаются. Вас подмывает на каждом слове, и кончится тем, что вы все разболтаете. Глупо же. Если не хотите, скажите прямо, зачем было и затевать тогда.

Обыкновенно невозмутимый, Данилов не на шутку начинал сердиться. Касицкий и Тёма обещали ему соблюдать вперед строгое молчание. И хотя нередко на приятелей находило страстное желание подсидеть самих себя, но сознание огорчения, которое они нанесут этим Данилову, останавливало их.

Понятное дело, что тому, кто едет в Америку, никаких, собственно, уроков готовить не к чему, и время, потраченное на такой труд, считалось компанией погибшим временем.

Обстоятельства помогли Тёме в этом отношении. Мать его родила еще одного сына, и выслушивание уроков было оставлено. Следующая треть, последняя перед экзаменами, была весьма печальна по результатам: единица, два, закон божий - три, по естественной - пять, поведение - и то "хорошего" вместо обычного "отличного". На Карташева махнули в гимназии рукой, как на ученика, который остается на второй год.