Читать «Детство Тёмы (Семейная хроника - 1)» онлайн - страница 63

И вдруг, среди молитвы, Тёма вспомнил Иванова, его добрые глаза, так ласково, доверчиво смотревшие на него, вспомнил, что больше его никогда не увидит... и, как-то завизжавши от боли, впился зубами в подушку и замер в безысходной тоске...

X

В АМЕРИКУ

Тоскливо, холодно и неприветно потекла гимназическая жизнь Тёмы. Он не мог выносить классной комнаты - этой свидетельницы его былого счастья и падения, хотя между товарищами Тёма и встретил неожиданную для него поддержку. Через несколько дней после тяжелого одиночества Касицкий, подойдя и улегшись на скамейку перед Тёмой, подперев подбородок рукой, спросил его ласково и сочувственно, смотря в глаза:

- Как это случилось, что ты выдал? Струсил?

- Черт его знает, как это вышло, - заговорил Тёма, и слезы подступили к его глазам, - раскричался, затопал, я и не помню...

- Да, это неприятно... Ну, теперь ученый будешь...

- Теперь пусть попробует, - вспыхнул Тёма, и глаза его сверкнули, - я ему, подлецу, в морду залеплю...

- Вот как... Да, свинство, конечно... Жалко Иванова?

- Эх, за Иванова я полжизни бы отдал!

- Конечно... водой ведь вас, бывало, не разольешь. А моя-то сволочь, Яковлев, радуется.

Каждый день Касицкий подсаживался к Тёме и с удовольствием заводил с ним разговоры.

- Послушай, - предложил однажды Касицкий, - хочешь, я пересяду к тебе?

Тёма вспыхнул от радости.

- Ей-богу... у меня там такая дрянь...

И Данилов все чаще и чаще стал оглядываться на Тёму. Данилов подолгу, стараясь это делать незаметно, вдумчиво всматривался в бледное, измученное лицо "выдавшего", и в душе его живо рисовались муки, которые переживал в это время Тёма. Чувство стыдливости не позволяло ему выразить Тёме прямо свое участие, и он ограничивался тем, что только как-то особенно сильно жал, при встрече утром, руку Тёмы и краснел. Тёма чувствовал расположение Данилова и тоже украдкой смотрел на него и быстро отводил глаза, когда Данилов замечал его взгляд.

- Ты куда? - спросил Данилов Касицкого, который с ворохом тетрадей и книг несся весело по классу.

- А вот, перебраться задумал...

Эта мысль понравилась Данилову; он весь урок что-то соображал, а в рекреацию, подойдя решительно к Тёме и став как-то, по своей привычке, вполуоборот к нему, спросил, краснея:

- Ты ничего не будешь иметь против, если и я пересяду к тебе?

- Я очень рад, - ответил Тёма, в свою очередь краснея до волос.

- Ну, и отлично.

- И ты? - увидав Данилова, проговорил обрадованный и возвратившийся откуда-то в это время Касицкий.

И он заорал во все горло:

Вот мчится тройка удалая!

Один из двух старых соседей Касицкого, Яковлев, шепнул на ухо Филиппову:

- Карташев и им удружит...

И оба весело рассмеялись.

- Моя дрянь смеется, - проговорил Касицкий, перестав петь. Сплетничают что-нибудь. Черт с ними!.. Постойте, теперь надо так рассесться: ты, Данилов, как самый солидный, садись в корень, между нами, двумя сорванцами. Ты, Карташев, полезай к стене, а я, так как не могу долго сидеть на месте, сяду поближе к проходу.

Когда все было исполнено, он проговорил: