Читать «Гимназисты (Семейная хроника - 2)» онлайн - страница 89
Николай Георгиевич Гарин-Михайловский
- Пусти его! - крикнул Карташев.
Николай выпустил одной рукой повод и трусливо отскочил, схватившись обеими руками за другой конец повода. Орлик начал выделывать всевозможные прыжки.
- Ты на нем ездишь? - недоверчиво спросил Корнев.
- Езжу, - соврал с гордостью Карташев, хотя только всего раз и пробовал проехаться в прошлом году, да и то шагом по двору.
Соврав, Карташев задумался и проговорил:
- Собственно, настоящая езда только в этом году будет, а в прошлом только так.
- Соврал, значит?
- Нет, я уж садился на него... Николай, садился я?
- Сколько раз!
- Ну, положим, один раз, - добродушно поправил Карташев, - да и то шагом, - прибавил он, помолчав, и облегченно рассмеялся.
- Рыло! - усмехнулся Корнев.
Заметив вдруг, что Орлик хромает, Карташев огорченно спросил:
- Он хромает?
- Заступил... тесно... лошадь молодая...
- Мокрец, - пренебрежительно оборвал Конон, - от сырости.
- Действительно, что сырость...
- Здравствуй, Конон! - поздоровался Карташев, заметив его.
- Здоровеньки булы, - неопределенно ответил тот, небрежно кивнув головой.
Корнев на последнее замечание Николая пробурчал себе: "Шут", - и внимательно впился в Конона. Конон произвел на него благоприятное впечатление.
- Это наш охотник, - пояснил Карташев.
- Теперь вже плугатарь, - презрительно махнул рукой Конон, - буде охотничуваты... Сегодня назначили в поле...
- А кто же охотник?
Конон равнодушно пожал плечами.
- Та нема ни якого.
- Отчего?
- Доволи вже, - неопределенно насмешливо произнес он, с каким-то небрежным раздражением смотря мимо Карташева.
- Карташеву были одинаково непонятны - и раздражение Конона, и его ответы. Бессознательно как-то он сказал:
- Я с тобой и не поцеловался.
Конон, покачиваясь, молча подошел, снял большую соломенную шляпу, вытер своим толстым рукавом губы и приготовился к поцелую. Его черные волосы плотно прилегали ко лбу, черные ястребиные глаза смотрели твердо; тонкий красивый нос, сжатый характерный рот и маленькая черная пушистая бородка делали его лицо очень красивым, но вызывающим и дерзким. Карташев три раза поцеловался, и на мгновение по лицу Конона пробежала тень удовлетворенного примирения, но она сейчас же исчезла, когда в дверях кухни показалась Одарка и, облокотившись о косяк, стала смотреть на группу у конюшни. Конон, встретившись с ней, сердито отвернулся, а Карташев, напротив - во все глаза стал глядеть на Одарку. Та только плотнее прижималась к двери и робко изредка вскидывала глаза на Карташева. Карташеву хотелось, чтоб она так же смело и открыто смотрела на него, как он на нее, - так хотелось, что он готов был сейчас же объявить, тут же, что любит Одарку. Но он не объявил: Наташа напомнила о чае, и все трое ушли.
Во дворе остался Николай, о чем-то разговаривая с Кононом, в окно выглядывал безжизненный Тихон, и, облокотившись о косяк, продолжала стоять Одарка.
Николай повел Орлика в конюшню, а Конон, не смотря на Одарку, пошел по знакомой дорожке через сад на деревню. Скрылся и Тихон, только Одарка все продолжала стоять и смотреть раздумчиво вслед ушедшему Конону. Чуяло или нет ее сердце, что в душу паныча она забросила новую искру любви?.. Ее дорога была уже определена - с Кононом она уже "жартовалась", и осенью назначена была их свадьба. Дело стояло только за деньгами, за урожаем. И урожай обещал быть обильным. А там, после свадьбы, хата "с краю села", вишневый садочек, пара волов и... прощай, вольная жизнь!..