Читать «Гимназисты (Семейная хроника - 2)» онлайн - страница 124
Николай Георгиевич Гарин-Михайловский
- Прощайте.
- Прощайте, - ответил ему Карташев таким тоном, что Шишко остановился, подождал, пока Карташев поднялся, и протянул ему руку.
- Прощайте, - приветливо повторили они оба, и Карташев, торопливо обтираясь в своем темном и сыром номере, думал: "Хороший человек Шишко".
- Что значит "нашел"? - настойчиво повторила Корнева, выходя из купальни и обращаясь к ожидавшему ее Карташеву.
С мокрыми еще волосами, в барежевом платье, сквозь которое слегка сквозили ее белоснежные плечи и руки, Корнева была ослепительно свежа. Так свежа, что Карташев не мог без какой-то особенной боли смотреть в ее влажные, блестящие такой же свежестью глаза.
Корнева чувствовала свою власть над Карташевым, испытывала удовольствие сознания, жажду определения пределов этой власти и настойчиво повторяла, идя с ним:
- Я хочу знать, что значит "нашел"... нечего, нечего отвиливать: говорите прямо и сейчас... Карташев...
- Откуда я знаю...
- Карташев... я хочу... слышите? не хотите?
- Я не знаю...
- Вы не хотите сделать мне приятное?
- Все, что хотите... хотите, головой вниз брошусь?
Карташев показал вниз, по откосу бульварной лестницы.
- Противный! Не хочу с вами говорить... Голубчик Карташев... скажите...
- Хотите, головой вниз брошусь?
- Уходите...
- Ну, откуда же я знаю?..
- Не знаете? Честное слово?
- Не знаю, - избегая взгляда, уклоняясь от честного слова, говорил Карташев.
А Корнева все властнее смотрела на него, не сводя своих разгоревшихся глаз и обжигала его, повторяя:
- Противный, противный, противный.
Карташев точно хмелел под ее взглядом. Какая-то горячая волна, огонь какой-то вырывался изнутри, охватывал и жег. Было хорошо, глаза глубже проникали в ее глаза, хотелось еще лучшего до безумия, до боли, до крика.
Карташев вдруг стремительно сжал свою прокушенную руку и мучительно сморщился от боли.
- Что с вами?
Он натянуто, сконфуженно улыбнулся.
- У вас такое лицо было... я боюсь вас.
- Не бойтесь, - угрюмо вздохнул Карташев, - дураков никто не боится.
- Дураков?
- Вот таких дураков, как я.
- Я ничего не понимаю.
- Если бы вы хоть что-нибудь поняли, - только бы меня и видели...
Он сделал неопределенное движение рукой.
- Какой вы странный...
- Иногда мне хочется самого себя по зубам... по зубам.
- Да за что?
- Да вот так... за то, что я тряпка, дрянь, трус...
- Да что с вами?
- Меня отец всегда называл тряпкой... Я кончу тем, что пойду в монахи.
Корнева удивленно посмотрела на него.
- Слушайте, Карташев, это какой-то пункт помешательства всей вашей семьи...
Карташев вспыхнул и покраснел.
- Если бы я пошел в монахи, меня бы на третий день оттуда выгнали... Глупости все это, - кончу вот гимназию, удеру, только и видели меня... Я не люблю... Я никого не люблю... Все здесь нехорошо, нехорошо...
В голосе его задрожали слезы, и он огорченно замолчал. Корнева, удивленная, притихшая, шла и смотрела на него.
- Я никогда вас таким откровенным не видала... У вас у всех в семье есть какая-то гордость... даже вы вот нараспашку, а всегда молчите... а все-таки я всегда догадывалась, что у вас, наверно, не все так хорошо, как кажется.