Читать «Гимназисты (Семейная хроника - 2)» онлайн - страница 119

- Я в беседке буду.

- Тёма, ну что ты ребенка из себя разыгрываешь? - Карташев молча закрыл глаза.

- Тёма? - нетерпеливо спросила Зина.

- Ну, подохните вы все.

- Тёма?!

Это было так неожиданно, так грубо и оскорбительно, что Зина только поспешно затворила дверь и, униженная, оскорбленная, ушла к матери.

- Тёма с ума сошел, - растерянно проговорила она. - Я его спрашиваю, где он хочет, чтоб была его комната, а он... - Голос Зины вдруг дрогнул. Служанкам так не говорят...

Она совсем оборвалась, отвернулась к окну, и слезы закапали по ее щекам.

Долго билась с ней Аглаида Васильевна, пока наконец Зина рассказала, в чем дело. Аглаида Васильевна была так же поражена, так же ничего не поняла, как и ее дочь. Ей ясно было одно: Тёма делался совсем непохожим на прежнего Тёму. У нее давно накипело, и давно она подбиралась к сыну.

- Я никогда себе не прощу, что пригласила Корнева в деревню... Тёма совершенно отбился от рук.

Глаза Аглаиды Васильевны гневно сверкнули.

- Посмотрим.

Она несколько раз прошла по столовой, вошла в гостиную и, там сделав несколько туров, отправилась к сыну.

Карташев лежал и тупо ждал. Он знал, что даром ему это не пройдет, и злость охватывала его.

Вошла Аглаида Васильевна, чужая и неприступная.

- Ты с ума сошел?

- Нет, - пренебрежительно и равнодушно ответил Карташев.

Аглаида Васильевна смерила сына глазами.

- Я имела несчастье воспитать какого-то урода... Сию секунду вон из моего дома...

- И уйду, - фыркнул Карташев.

- Так вот как, - задыхаясь, произнесла Аглаида Васильевна.

Она стояла возмущенная, пораженная, и в то же время какой-то страх охватывал ее.

Карташева больше всего смутил этот страх: он и сам испугался вдруг себя и заговорил мягко и горячо:

- Мама, может быть, вы не сознаете сами, но ведь вы же действительно хватаете меня так за горло, что я дышать не могу... Ведь эта маленькая комната ни больше ни меньше, как контроль... Ведь я же мужчина...

- Что такое?! Это еще что? Какой ты мужчина? Да нет, ты действительно болен? Дай голову.

Аглаида Васильевна приложила руку к его лбу.

- Не болен я... тоскливо от всей этой комедии, - проговорил Карташев.

Аглаида Васильевна опять приняла свой неприступный вид.

- Послушай, Тёма, это все так ужасно... так непохоже на тебя, что... или я должна все забыть сейчас же, или это никогда не забудется.

"Никогда" резко треснуло в воздухе.

- Ты сейчас попросишь у Зины прощенья...

- Я у Зины не попрошу. За что?

- За что?

Аглаида Васильевна смотрела с распущенной гримасой и раздраженно качала головой.

"Какая противная!" - подумал Карташев и отвернулся.

- Ну, так вон!

- Уйду!! - заревел вдруг Карташев и, схватив со стола шапку, выскочил сперва в переднюю, а оттуда во двор и на улицу. Злоба, ненависть, унижение, гнев душили его. Ему хотелось кричать, ругаться, он убегал от самого себя и только рычал по временам, издавая какой-то лошадиный звук. Какими-то волнами ходила по нем злость, и, когда подступала к горлу, он чувствовал потребность бить, колотить, визжать и кусаться. В один из таких приступов он изо всей силы впился зубами в свою руку. Часа через два все прошло, и Карташев почувствовал желание покончить со всей этой глупой историей. Глупо было все: и он, и мать, и вся жизнь дурацкая и глупая, но при упрямстве все могло выйти еще глупее. В таких случаях требовалось быстрое раскаянье. Мысль о том, что он мог бы действительно уйти из дома и жить хоть уроками, что ли, едва шевельнулась в его мозгу: куда он пойдет и что он без обстановки, семьи. "Уеду себе в Петербург по окончании гимназии - и бог с ними".