Читать «В сердце роза» онлайн - страница 208

Праздник только начинался, и в распахнутые городские ворота валили толпы со всей округи и из дальних стран, и толпа набрякала, плотнела, тяжелела и твердела, сбиваясь в одно, спаляясь одним вожделением, но праздник только начинался, только начинался, и Эртхиа слышал, не слушая и не сознавая, как под нестройный изводящий разнобой бубенцов широкими опорами встали первые тяжкие удары нового медленного ритма, редко и лениво ухающего гула. Последние робкие вскрики дудок захлебнулись, раздавленные им. Все перед глазами затянуло каленым маревом, в котором дрогнули и утратили устойчивость стены домов и колонны храма, и плиты мостовой под ногами, и Эртхиа увидел, как из тьмы за колоннами вышли и пошли ряд за рядом, в ослепительно белом под красными облаками волос, из тьмы на яркое солнце, с неподвижными строгими лицами, стальными спинами, прямо опущенными руками, шагая со ступени на ступень, ряд за рядом, шаг за шагом, и это и был тот глухой, глубокий, невыносимый медленный ритм, от которого земля уходила из-под ног и проваливалось сердце. И не могло быть, что это они своими мерными шагами творили эти удары, этот гром, а гром этот поднимался из-под земли, и они наугад, безошибочно прикасались к ее толчкам босыми ногами, невидимыми под ослепительно белым, отчего казались тронувшимися с мест колоннами храма, плывущими по низким волнам мостовой. Они только шли, опустив глаза, и к их белым одеждам не протянулась ни одна рука - еще не время! - но этот был тот самый ритм, который мог развалить вселенную и который разрывал рассудок Эртхиа.

И спасаясь от подземного грома, Эртхиа ринулся, распихивая, разрывая единую плоть толпы, на звук, на нежную сумятицу звуков, перебивчивый металлический шелест, еще слышный там, где над толпой взлетали и гнулись тонкие руки, нежные женские руки, скованные браслетами и оплетенные сверкающими рубиновыми прядями. И толпа дрогнула и повалила за ним.

Он видел близко и уже выкинул вперед растопыренные пальцы - схватить, рвать, обладать. Но огонь заступил дорогу. Толпа шарахнулась в стороны, обтекая, Эртхиа рванулся сквозь огонь - и был отброшен, и толпой снова брошен вперед, в огонь, и обжигающая пощечина ослепила и спалила мир в глазах, и марево исчезло сдернутым покровом, и пошатнувшись, замерли стены, и только осталось задыхание от невозможности вернуть свой собственный, свой родной, всей жизни ритм и приладить к нему сбивающееся сердце и содрогающуюся грудь. И золотой свет пламени над лицом Тахина.