Читать «Сказки для сумасшедших» онлайн - страница 78

Дух уже был вызван: Федор Шаляпин. Дух был не в духе. Правда, за столом находились большей частью алевтины, и вопросы они задавали глупенькие.

— Буду ли я счастлива в любви?

— Б-а-б-а, — ответил дух Шаляпина, помедлив.

— Что мне следует ожидать в этом году?

— Г-а-р-н-и-т-у-р.

Они не стали выяснять — в каком смысле, одна из аглай записывала ответы (и вопросы тоже), чтобы после, когда дух уйдет туда, откуда пришел, обсуждать их подробно.

— Кто убил Кеннеди?

— Л-и-н-к-о-л-ь-н Н-и-к-с-о-н.

— Что такое любовь?

Мало кто из духов избежал этого сакраментального вопроса. Шаляпин без особой учтивости выдал свой вариант ответа:

— И-д-и с-п-а-т-ь, с-у-к-а.

— Девочки, — сказала сонная маленькая Танечка с Волги, —может, вправду ляжем? Спать хочется.

На нее зашикали.

— Кого вы любили больше всех?

— К-о-б-е-л-ь-к-о-в.

— У него была псарня? — шепнула Танечка. — Или он шутит?

— Молчи, может, он был гомик, музыканты и певцы почти все, ___ шепнула ей в ответ аглая в серебристом парике.

— Тише!

— Что такое искусство?

Шаляпин держал паузу. Потом блюдце тронулось, поплыло под девичьими пальцами.

— М-у-т-ь, — ответил дух великого баса.

— Чего мне следует остерегаться? — спросила Люся, думая о Явлове.

И получила ответ:

— С-т-е-к-л-а.

— Девочки, — сказала сонная Танечка, — сил нет, спать хочу, отпустите его.

Когда дух Шаляпина покинул девичье сборище, в комнату пришла припозднившаяся аделина с чуть помятой прической; стеля постель, она поинтересовалась, кого вызывали: Шаляпина, сказали ей.

— Я, когда по коридору шла, слышала, кого в двух соседних комнатах допрашивали: Ленина и Софью Перовскую. Грешным делом, я под дверью-то постояла; ну и нес их Владимир Ильич! б...ди, говорил, б...дищи, люковки, чтоб вам пусто было.

— Да у них там небось Кузя за столом сидит или Серж, они нарочно подкручивают.

— Глупости, — сказала аглая, — я пробовала, его нарочно не подкрутишь, оно сопротивляется и само идет, куда ему надо.

— Люся, а почему ты должна бояться стекла? у тебя друг сердечный на отделении стекла есть? — спросила вторая аглая.

— Нет, на стекле и на керамике у меня только подружки учатся. Я не поняла, о чем это он.

— Может, в зеркало не надо смотреться? — предположила аделаида. — Или гадать с зеркалом не стоит?

— Девочки, гасите свет, — умоляюще сказала Танечка, — вставать ведь рано.

— А мы, Танюша, ложимся, когда ты встаешь; ладно, засыпай, уснешь — мы тебя завесим, а свет опять зажжем.

— Неужели спать не хочется?

— Хочется, хочется. У нас костюмы карнавальные не дошиты.

Однако сон сморил всех, все приоделись в самодельные ночные, сорочки до полу, напоминавшие наряды оперных певиц, — батист, кружева, декольте, бретельки, завязки, разрезы, — свечу задули, луну задернули, дышали во сне легко, тихо, ждали счастья, смотрели сны о любви и предполагали жить вечно.

Никому не было страшно, запросто зазывали выходцев с того света в свои ситцевые комнатушки, словно потусторонний мир объявили семнадцатой (или сколько их там было?) республикой Советского Союза. Танечка из Чувашии, Инночка с Украины, Грета из Азербайджана, Серж из Армении, композитор Шопен из Загробного мира, прошу любить и жаловать.