Читать «Сказки для сумасшедших» онлайн - страница 41

Вольнов рассмеялся.

— Нет, ни то, ни другое. Ездил просто, по-всякому, по неволе иль по воле.

— Далеко не забирались, поскольку терпеть не можете? небось, в златоглавую наезжали? на «Красной стреле»?

— В Париж ездил, в Берлин, первым классом. В Воркуту в телячьем вагончике. На «Красной стреле» вот как раз из тайгетских лесов через Москву в Петербург транзитом. Сик транзитный пассажир. Не люблю стука колес, молодой человек. Скрип полозьев меня больше вдохновляет. И до чего я, знаете ли, наездился, что, верите ли, меня и вавтобус не заманишь; я почти из дома не выхожу, с работы домой, из дома на работу, булочная рядом, гастроном почти за углом; гуляю пешком вдоль рек и каналов поутру и ввечеру, и из микрорайона никуда. Разве в Филармонию на хоры.

— Почему на хоры?

— Там лучше слышно, и меня никому не видно: я люблю музыку слушать без свидетелей, дабы моего лица никто не видел.

— То есть живете, как человек в футляре?

— Это глупейшее произведение, юноша; я на месте Антона Павловича не стал бы всерьез и почти с насмешкою описывать причуды явно нездорового и психически неуравновешенного существа, это не гуманно, особенно для доктора неподходящее занятие.

— Вы были в ссылке? сидели?

— Каторжный, юноша, каторжный, как Жан Вальжан.

— А за что вы сидели?

— Глупости спрашиваете. Как большинство: ни за что.

— Как странно.

— Что же тут странного? Странно то, что я сейчас с вами разговариваю. Этого не должно было быть. Помереть я должен был. И в некотором смысле помер. Однако оставим сию скучную материю. Почему скучную? немало лишнего я узнал в местах не столь отдаленных о человеческой породе.

— О человеке можно все из Библии вычитать, Покровский говорит.

— Не все.

— А «распни его»?

— Есть создания, для коих распинать — даже не профессия, а любимое дело, истинное удовольствие, искусство, смысл жизни.

— Да, некоторые бьют просто так, кого попало, потому что любят бить.

— Откуда и когда сие почерпнуто?

— По случаю, во дворе, в отрочестве.

— Вы вроде покурить собрались? Я вам компанию составлю. Что вы курите?

— «Ментоловые».

— А я «Бель амор». Какая многозначительная картинка-то на коробочке! намеки на зашифрованную карту лагерей Архипелага, Беломорско-Балтийский канал, который философ наш Лосев копал. А как вам нравится «Казбек» с выселенным с Кавказа чеченцем?

— Еще «Север» есть. На память о Воркуте, да?

— Господи, конечно! как я раньше не догадался! Кури и помни.

— Почему вы не спрашиваете меня, как я попал в усыпальницу Спящей? почему мы не говорим о ней? кто-нибудь, кроме вас, про нее знает?

— Кто-то из начала века, кто мог остаться в живых — вроде меня. Но в последнее время двое интересовались экспонатами, приобретенными Половцовым для музея.

— Кто?

— Один — студент. Другой... из другого ведомства. Я их чую за версту. Думаю, они меня тоже. В дурные игры, юноша, мы играем на наших широтах. Играем привычно, не задумываясь, будто так и надо. Прежде игрок хоть грешником себя ощущал; а что те, старые, игры по сравнению с нынешними? гремушки, бирюльки, детство.