Читать «Сказки для сумасшедших» онлайн - страница 15

— Золотко, — сказал Кайдановский, — мне нужно сделать ключи по слепкам.

Золотко встал; когда он вставал, видна была несоразмерность его фигуры, почти горбун, да только горба нет, руки ниже колен, росточком не вышел. Золотко умел делать все, к нему прибегали чинить обувь, он помогал клеить и формовать макеты, чинил часы, клеил гитары. Для лучших своих гитар закупал он сырье в виде прикладов для ружей в охотничьих магазинах, каковые ружейные приклады отмачивал по полгода в известном одному ему составе, апотом распиливал тончайшими ножовочными полотнами и надфилями, — то ли вдоль волокна, то ли поперек, то ли под углом, Кайдановский не помнил. Именно Золотко на своей самодельной (музыканты стонали —до чего хороша!) гитаре игрывал на одной из общежитейских лестниц Баха.

—Сколько ключей? —осведомился Золотко.

Глаза его были печальны, как у не очень юной обезьянки, карие, обведенные голубизной и морщинками глаза не больно-то сытого и не вполне здорового усталого существа.

— Целую связку.

— У меня подача через две недели. Тебе срочно?

— Золотко, — сказал Кайдановский, — я тебя в жизни ничего не просил. Мне срочно. Я тебе за это у барыг любую книжку достану, только закажи.

Золотко очень любил книги по искусству, настоящие, с прекрасными репродукциями; он склонен был голодным ходить, но от книг не отказывался. Когда он продавал свои гитары, то почти все деньги отсылал в глубинку старым родителям, бесчисленным сестрам и ораве племянников.

— Хочешь Дали?

— Я не люблю Дали, — сказал Золотко, беря слепки, — он мертвяк. Плохой человек. Ладно, сделаю.

И получил Кайдановский свои ключики, принеся Золотку маленького итальянского Тинторетто и французского Ватто, перед каковыми тот и остался сидеть в молитвенном восторге.

Сигнализации в музее не было. Комендант во время ночного обхода проверял замки, оба входа, с улицы и с маленькой мраморной лестницы у зеркала, и — о, хитрость! — смотрел на музейный электросчетчик: включен свет или выключен. Делов было с рыбью ногу: войти между вечером и ночью, запереться, взяв с собой фонарик. И не шуметь. Кайдановский еще в детстве научился ходить, как индеец в мокасинах, бесшумно. Он надеялся обнаружить зазоры в плитах пола или потайную дверь в стене. Но не обнаружил. Зато был момент, в ночной тишине померещилось ему: оттуда, снизу, из-под пола, холодом повеяло, пустоту он там чуял, и эхо жило в пустоте, но молчало.

Он ушел среди ночи, крадучись, с одной стороны, обескураженный, но и уверенный абсолютно: есть что искать, есть!

Сначала время поджимало его, дурацкая конференция СНО начиналась через неделю; с ключами в кармане он совершенно приободрился, впереди была вечность, только нетерпение и любопытство не давали ему жить спокойно. Однако на конференции собирался Кайдановский выступать исключительно ради Аделаиды Александровны да чтобы Мансура не подводить.

Рысцой, рысцой по коридору, разогнавшись, с планшетом, на планшет накноплен рисунок; Кайдановского на повороте догнал (с таким же планшетом) Юс. Траектория, видимо, совпадала: успеть выпить кофе и не опоздать на начертательную геометрию. Кафедра рисунка очень любила рисунки Юса, он был пятерочник и хорошист, — остальные получали по рисунку тройки с плюсом. Кайдановский покосился на Юсов рисунок, жесткий, острый, все суставчики, как металлические, отштриховано дочерна, да и штрих не виден.