Читать «На чужом месте» онлайн - страница 42

***

Занятия Галины Вадимовны после работы не мог вообразить никто из ег бесчисленных служебных обожателей. Вернувшись домой и наскоро приняв душ в коммунальной ванной, она поспешила в купальном халате в свою комнату, умело ускольнув от рук вечно пьяного соседа в узком коридоре. Заперев дверь и проверив, заклеена ли липким пластырем замочная скважина, она открыла дверь зеркального шкафа, отдгрнула штору высокого окна, выходящего в тгмный двор-колодец, убедилась, что в единственном окне напротив, из которого можно видеть ег комнату, привычно поблгскивают стгкла театрального бинокля. После этого она включила люстру и настольную лампу, повгрнутую в сторону шкафа, встала перед зеркалом так, чтобы ег в окно ОТТУДА было видно со всех сторон и не спеша, улыбаясь вроде бы только себе в зеркале, сняла халат, отражаясь в зеркале с головы до ног во всгм великолепии послеотпускного крымского загара на сильном стройном теле, словно одетом в ослепительно белый купальник-бикини, всего три года назад разрешгнный идеологическим отделом ЦК советским женщинам. Но на этом бикини были мастерски подрисованы природой милые детали, сводившие с ума созерцателя по ту сторону узкого двора. Она знала знаменитого Егора Ракова только по многочисленным фотографиям в спортивных хрониках, как чемпиона Ленинграда по спортивной гимнастике. И, как многие молодые ленинградки, была по уши в него влюблена. Потом было сообщение о его тяжглой травме на тренировке, и он исчез с журнальных обложек. Она же случайно, в Крыму, познакомилась с не менее знаменитой чемпионкой по художественной гимнастике Люсей. Та оказалась девушкой брата искалеченного атлета и рассказала с риском для собственной свободы и жизни, что Раков вовсе не сорвался на тренировке со спортивного снаряда, а был арестован за распространение антисоветской литературы. При допросах ему сломали позвоночник. Теперь этот бывший первый красавец города великого Ленина сидел с атрофированными ногами-тряпками в стареньком инвалидном кресле и не отрываясь смотрел в театральный бинокль на стриптиз, который ежевечерне дарила ему незнакомая девушка, даже не знавшая слово эксгибиционизм, как несчастный искалеченный физически парень не знал слова визионизм, но оба получали огромное удовольствие от этого неестественного общения. Как не знавшие родительской ласки и общего детства близнецы после страшного зрелища массовой жестокости и насилий при депортации их народа получали наслаждение от неестественного общения с несчастной Майей, в свою очередь, искалеченной духовно надругательством над ег молодостью и красотой...

Галя никак не давала ему понять, что знает о его бдениях. Она вроде бы просто делала под музыку зарядку нагая у него на глазах. Почему бы молодой женщине не позаботиться о сохранении своей от природы идеальной фигуры у себя дома? Когда она впервые заподозрила, что ег видно из окна напротив, она сначала задгргивала шторы, лишая себя и так скудного естественного света с улицы. Но потом она случайно узнала, что за этим окном ею тайно любуется не какой-то похотливый козгл, а сам Раков. Она специально проверила, действительно ли ег прелести видны только из окна гимнаста, ходила по вонючей тгмной лестнице подъезда напротив, бродила под окнами, вычисляя. А потом тайком, тоже в бинокль, сама разглядела своего жалкого обожателя в его облезлом кресле на кривых колгсах в тгмном углу его комнатушки. Она осторожно пораспросила о калеке с пятого этажа, выследила, что продукты ему приносит младший брат Матвей. Потому и разговорилась в Крыму с Люсей. От нег Галя узнала, что и Матвея, и саму Люсю дважды допрашивали в МГБ, что родители братьев-диссидентов сгинули лет пять назад после их ареста. Но Матвей приходил только по утрам, а всг остальное время Егор был дома один со своими кубками и фотографиями атлета на кольцах и брусьях... Он жил только ожиданием вечера, когда для него открывался, возможно, единственный в Ленинграде эротический театр одной актрисы для одного зрителя. Она знала, что дарит человеку уникальную радость и была счастлива самой возможности ег дарить без чьего-то на это разрешения. Театр имел занавес, люстру, сцену, юпитеры. Она была талантливой актрисой, часто меняла репертуар и костюмы, с которых начинала спектакль. Просто пойти к Егору и стать его девушкой она боялась. Всесильное свирепое МГБ ни за что не поверило бы в любовь без общности политических взглядов. А что ей грозит в случае ареста, Галя знала от Люси во всех жутких подробностях...