Читать «Боем живет истребитель» онлайн - страница 6

Сороковой взлет я совершил самостоятельно. Один над Астраханью, над Волгой! В душе - песня. Потом я проведу в воздухе тысячи часов, но больше никогда не испытаю такого радостного, возвышенного чувства.

Вот почему так дорог мне аэроклуб!

Вечером в комбинезоне, шлеме, очках отправился домой. Это разрешалось тем, кому утром взлетать первым. Шел по городу, плыл на пароходе и всюду замечал восторженные взгляды людей, особенно молодых парней - моих сверстников. Мне было немного не по себе от такого внимания - я смущался и краснел.

Пришел домой. Отец знал, что я посещаю аэроклуб, матери пока об этом не говорили. Она не сразу и поняла, почему я появился в таком виде.

- Мама, .поздравь меня, я сегодня впервые, понимаешь, сам поднял самолет в воздух...

И тут до нее все дошло, она прижалась к моей груди, заплакала.

Мама, мама...

Много перенесла ты и выстрадала, мало радостей выпало на твою долю. Думала, что хоть сын будет рядом - утешение в жизни. А его потянуло в небо. И тут ничего не изменишь, раз небо, на которое раньше лишь богу молились, властно влечет к себе людей, покоряется им.

Небо действительно разлучило нас. Осенью 1940 года начальник аэроклуба майор Палло поздравил нас с успешным окончанием учебы, впереди - летное училище. С той поры я редко виделся с родителями. Сейчас в живых только мать Елена Лазаревна. Ей девятый десяток, живет она в нашем родном селе. Отец умер после войны, прожив восемьдесят лет.

Я получил назначение в Батайскую авиационную школу. Здесь готовили летчиков-истребителей.

С декабря 1940 года началась моя действительная военная служба.

Батайск - тогда небольшой уютный городишко, неподалеку от Ростова-на-Дону. Это второй новый город в моей жизни. Потом их будет много. Но Астрахань и Батайск займут особое место в памяти - здесь я преодолевал первые ступеньки на тернистом пути в небо.

В школе летчиков порядок строже. Выросшему на привольных волжских берегах к нему не просто приспособиться. Я вначале пошел было "в гору" - назначили командиром отделения, затем - старшиной звена. А потом - бац - пять суток гауптвахты. Пострадал за доверие и простодушие. Дело было так. Старшина отряда Цоколаев не любил сам проводить строевые занятия - поручал это иногда мне. А какой у меня командирский опыт? Пожалуются один-другой из курсантов, что ноги натерли, - верю, освобождаю их от занятий. Командир эскадрильи вдруг взял и проверил - все оказались здоровыми. Их на гауптвахту и меня вместе с ними. Даже не поговорил со мной. Возможно, что такой крутой мерой он хотел меня научить непреложному командирскому правилу: доверяй подчиненным, но не забывай проверять их. Только все это больно ударило меня, оставив в душе глубокий и болезненный след. С той поры я всю жизнь избегаю крутых решений там, где они касаются людей. Ситуации бывали всякие, вынуждали быть жестким, крайне требовательным, но "внутренний сторож" всегда страховал меня там, где легко ошибиться, нанести человеку незаслуженную душевную травму.

Программа школы летчиков ни в какое сравнение не шла с аэроклубовской. Тут мы получали основательные теоретические знания и много летали. Преподаватели, летчики-инструкторы были опытные. Помню, младший лейтенант Костырко Показывал мне фигуры высшего пилотажа - они получались у него мастерски. И мне захотелось так же овладеть техникой пилотирования.