Читать «Повесть о Зое и Шуре» онлайн - страница 37

Я похолодела и молча смотрела на него. Пальто было совсем новое, только что купленное.

Все еще не говоря ни слова, я сняла с Шуры пальто и принялась его чистить. Шура стоял пристыженный, и в то же время на лице его появилось выражение какой-то упрямой независимости. "Ну и пусть!" — словно говорил он всем своим видом. На него иногда находил такой стих, и тогда с ним трудно было сладить. Кричать я не люблю, а спокойно говорить не могла, поэтому я больше не смотрела на Шуру и молча приводила пальто в порядок. В комнате было совсем тихо. Прошло каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут, они показались мне часами.

— Мама, прости, я больше не буду, — скороговоркой пробормотал у меня за спиной Шура.

— Мама, прости его! — как эхо, повторила Зоя.

— Хорошо, — ответила я, не оборачиваясь.

До поздней ночи я просидела за починкой злополучного пальто.

… Когда я проснулась, за окном было еще темно. У изголовья моей кровати стоял Шура и, видимо, ждал, когда я открою глаза.

— Мама… прости… я больше никогда не буду, — тихо и с запинкой выговорил он. И хотя это были те же слова, что вчера, но сказаны они были совсем по-другому; с болью, с настоящим раскаянием.

— Ты говорила с Шурой о вчерашнем? — спросила я Зою, когда мы с ней остались одни в комнате.

— Говорила, — не сразу и, как видно, с чувством неловкости ответила она.

— Что же ты ему сказала?

— Сказала… сказала, что ты работаешь одна, что тебе трудно… что ты не просто рассердилась, а задумалась: как же теперь быть, если пальто совсем разорвалось?

"Челюскин"

— Помнишь, Шура, папа рассказывал тебе про экспедицию Седова? — говорю я.

— Помню.

— Помнишь, как Седов говорил перед отъездом: "Разве с таким снаряжением можно идти к полюсу! Вместо восьмидесяти собак у нас только двадцать, одежда износилась, провианта мало…" Помнишь?.. А вот, смотри, отправляется в Арктику ледокольный пароход. Чего там только нет! Ничего не забыли, обо всем подумали — от иголки до коровы.

— Что-о? Какая корова?

— А вот смотри: на борту двадцать шесть живых коров, четыре поросенка, свежий картофель и овощи. Уж, наверное, моряки в пути голодны не будут.

— И не замерзнут, — подхватывает Зоя, заглядывая через мое плечо в газету. — Смотри, сколько у них всего: и меховая одежда всякая, и спальные мешки — они тоже меховые, и уголь, и бензин, и керосин…

— И лыжи! — немного невпопад добавляет Шура. — Нарты — это такие сани, да? И научные приборы всякие. Вот снарядились!.. Ух, ружья! Это они будут белых медведей стрелять и тюленей.

Я никак не могла подумать, что "Челюскин" скоро станет главной темой наших разговоров. Газетные сообщения о его походе были не так уж часты, а может, они не попадались мне на глаза — только известие, с которым однажды примчался Шура, оказалось для меня совершенно неожиданным.

— Мама, — еще с порога закричал встрепанный, разгоряченный Шура, "Челюскин"-то! Пароход, помнишь? Ты еще мне рассказывала… Я сейчас сам слышал!..