Читать «Пионеры на море» онлайн - страница 77

— Умер кто-то у нас на крейсере, а кто — неизвестно. Правило такое морское есть. Умер моряк — на его корабле флаг до середины опускают и держат так, пока не унесут беднягу с корабля. А китайцы вместе с нами… сочувствуют. Понял теперь?

У Мишки затряслись колени. И, не находя слов, он то сжимал, то разжимал пальцы.

Краснофлотцы побежали к трапу, разъединив Гришку с Мишкой. Мишка догнал Котенко и почти крикнул:

— Товарищ Котенко! Ну, а кто… для кого флаг спущен?

Стараясь спрятать свои глаза от пытливых Мишкиных, Котенко развел руками.

Канонерка прорычала сиреной, развернулась левым бортом и подошла к крейсеру. С «Коминтерна» бросили легость, на канонерке ее приняли и закрепили канат за кнехт.

Толкая друг друга и спотыкаясь о ступени, краснофлотцы вбегали на крейсер. Кто-то не выдержал более, задрал голову и крикнул:

— Товарищи! Кто?.. — Ему ничего не ответили.

Старший команды отрапортовал о прибытии.

По трапу сошел командир, поздоровался с краснофлотцами и, теребя пальцами седую бороду, заговорил:

— Товарищи! У нас за время вашего отсутствия случилось большое горе. Оборвалась хорошая жизнь, не стало… От малярии умер… старшина кочегар Чалый…

Не ожидая команды «разойтись», трое краснофлотцев кинулись к двери судового лазарета. Впереди, размахивая толстыми руками и переваливая грузное туловище, бежал кок Громыка. За ним торопились ребята.

Макака, завидев маленького своего хозяина, ловко сбежала с мачты и прыгнула к Гришке.

Гришка досадливо отмахнулся от нее. Обезьяна раздраженно зацокала зубами и, усевшись на люк судового лазарета, в который спустились кок со своими помощниками, обидчиво заверещала.

В лазарете Морж возился над склянками, делая вид, что не замечает вошедших. На операционном столе лежал холодный Чалый, в свежем майском белье и белых туфлях. Фуражка с чистым чехлом лежала у него на груди, и были расчесаны чьей-то заботливой рукой волосы.

Казалось, словно Чалый собрался на берег, прилег перед этим — да так и заснул.

Смерть сделала лицо Чалого таким же хмурым, каким оно было до злополучного письма. Ребятам казалось, что вот сейчас вскочит Андрей Чалый, стиснет кулаки и заворчит:

— А, черт! Баласту понавешали.

Но вместо страха горячей волной подымалась к сердцу острая жалость к этому пожелтевшему человеку с заострившимся носом.

На секунду Гришка вспомнил о письме, о Кольке, вспомнил о злых пенящихся волнах и среди них изрытое оспой лицо Чалого, и его спокойный голос: «Держись, Гришуха, держись самую малость!»

Неожиданно мысли перешли на резолюцию.

Нехорошие мысли, словно плоскогубцами, защемили сердце. Гришке показалось, что будто он обокрал Чалого, обманул всех.

Мишка подошел к Остапу и взял его за левую руку. Гришка сжал правую. Оба сразу сказали:

— Не горюй, дядя Остап!

По лицу Остапа текли крупные слезы и падали на синий воротник форменки.

Он смешно, словно ребенок, вытирал их кулаком. Живот кока вздрагивал, слезы душили Остапа.

Он поглядел полными слез глазами на ребят, пошевелил толстыми пальцами.